– Можете проведать Полли, если вам так угодно. Убедитесь, что волноваться не о чем и возвращайтесь к нам, служанка вас отведет. – Остин быстро поблагодарил и вышел из-за стола, предпочитая не вслушиваться в то, как миссис Уоллес отчитывает Джона.
Детская находилась на втором этаже. Остин с большим интересом рассматривал обстановку коридора, мебель, портреты семьи и их знакомых, множество мелочей, которые придавали дому особый уют и дарили ему душу. Комоды и тумбы в коридоре и в гостиной явно были из одного гарнитура, в обоях и коврах различались одни оттенки, даже запах на втором этаже был тот же: запах тепла и семьи. Здесь же висел большой семейный портрет: мистер Белл обнимает жену за талию, а та смотрит вперед веселыми, полными любви глазами. Возле них стоят два мальчика, в которых Остин без труда узнал Томаса и Джеффри, на холсте они выглядели куда опрятнее и интеллигентнее, чем в жизни: чистые, причесанные, с накрахмаленными воротничками, в темно-синих жилетках, они совсем не походили на юношей, держащих в страхе все соседские дома. Возле братьев стояла розовощекая девочка, на вид совершенно здоровая, полноватая, в пышном белом платье она походила на порцию взбитых сливок на торте. Остин с удивлением подумал о том, насколько судьба бывает жестока. А ведь Полли проходит мимо этой картины каждый раз, когда навещает дочь!
Волшебное единство дома заканчивалось в конце коридора. От двери в детскую словно веяло холодом, мистер Фарелл понимал, что та добрая сказка с непринужденными беседами, играми в карты и прочими приятными мелочами осталась дальше по коридору, внизу в столовой, а дверь, что перед ним, ведет в реальный жестокий мир, полный горечи, болезней и потерь. На мгновение Остин остановился. Стоит ли оно того? До сих пор у него не было повода навестить больную, так и теперь она может остаться для него загадкой за закрытой дверью, и он продолжит вежливо делать вид, что не замечает переживаний миссис Белл. Чего доброго, он проникнется сочувствием, и тогда скорая смерть Сьюзан станет для него личной потерей. Прежний мир казался ему таким дружелюбным и привычным, что неизвестность за дверью казалась практически отвратительной, пускай к женщине по ту сторону двери он испытывал исключительно теплые чувства. Вдруг, когда Остин переступит этот порог, он больше не сможет жить той же жизнью, что раньше, вдруг этот полюбившийся ему мир изрыгнет его, как непригодного, если он предаст его в пользу мира за этой дверью.