Остин не слушал никого, кто бы пытался его поддержать или переубедить, последней каплей стало его желание изъять все свои книги с прилавков, ведь он утверждал, что каждый раз, как кто-то открывает его книгу, то сразу же высмеивает несчастного автора, а терпеть такой позор мистер Фарелл был не намерен. Его нежные розовые мечты были растоптаны в прах и втоптаны в грязь, оставив Остина в полнейшей растерянности и унынии.
Обеспокоенные родители посчитали, что если Остин еще хотя бы на месяц останется в Лондоне, то сойдет с ума сам или сведет с ума их, поэтому было принято решение срочно сменить обстановку. Хэмиш Фарелл снял для сына небольшой дом на природе, в надежде, что это улучшит его состояние, и оказался прав.
Как только Остин, юная и ранимая душа, выехал за пределы Лондона и внимание его переключилось на предстоящий продолжительный отдых, он тут же смог отбросить мысли о своих прошлых книгах, сосредоточившись на придумывании новых. Будучи оптимистично настроенным человеком, мистер Фарелл не был склонен к продолжительной меланхолии и настроение его значительно улучшилось.
– Здесь просто превосходно! – всплеснул руками мистер Остин Фарелл, осматривая небольшую уютную гостиную. Это был высокий и крепко сложенный молодой человек с прямыми черными волосами и гладко выбритым подбородком. Одет он был просто, но опрятно, без излишеств, хоть и костюм его был сшит безупречно – этому он научился у отца. Мистер Фарелл постоянно находился в движении: во время беседы он активно жестикулировал, ходил из комнаты в комнату, рассматривая дом. Он не стеснялся выражать свой восторг по поводу всего, что видел, а его мимика была настолько живой, что в его возрасте на лице уже были видны мелкие морщинки. Уши его были слегка оттопырены, а нос был длинным и прямым: это сочетание нелепости и благородности в его внешности всегда его забавляло. По-женски оформленные губы ниточкой имели приподнятые уголки и нежно-розовый персиковый оттенок, которому, как и длинным густым ресницам, могла позавидовать любая леди.
Настежь распахнутые окна дома выходили на затененный сад, настолько ухоженный, что походил на сад с подарочной открытки. От ветра его прятали левое и правое крыло, так же двухэтажные, а от солнца четыре крупных дерева, растущих по периметру. Здесь же были несколько благоухающих клумб и две скамьи, стоящие в разных углах сада. Благодаря тени, утренняя роса оставалась на траве чуть дольше обычного, и в полдень воздух все еще был насыщен влагой, питающей и цветы, и деревья, и самого Остина. От зноя тут прятались различные пташки, песни которых мистер Фарелл, как городской житель, раньше не слышал, и оттого любил еще сильнее. Остин провел рукой по дубовому письменному столу, явно старому, на поверхности осталось множество засечек, которые совсем не смущали мистера Фарелла. Его больше волновали изогнутые элегантные ножки стола и кованные розы на ручках ящиков, и он рассматривал их с особенным восхищением. Тихое лето и уединенный дом на юго-востоке Шеффилда, как ничто иное вдохновляли на продуктивную и тщательную работу. Будучи натурой крайне увлекающейся, он сразу представил, как будет работать за этим столом над очередной рукописью, которая должна восстановить его репутацию писателя и задетое самомнение.