Древнееврейские мифы. От Левиафана и богини Ашеры до разбитых скрижалей и Иова - страница 3
Для мифологического мира характерна замкнутость, завершенность: сюжетная перипетия непременно разрешается, хаос и энтропия отступают, а продуктивные и конструктивные силы космоса одерживают верх. Проблематичность, критический и пессимистический подход к миру, характерный для нашего общества, мифу в его архаической целостности чужды. Черты мифологического мышления – например, выражение абстрактного через конкретное, целостность и завершенность картины мира – присущи ранним периодам жизни каждого человека.
Седьмой день творения. Иллюстрация из книги «Нюрнбергская хроника» Х. Шеделя, 1493 г.
Wikimedia Commons
Таким образом, авторитетность (сакральность) мифологического рассказа тесно связана с его содержанием и функцией – это рассказ, определяющий миропорядок и отвечающий на вопрос человека о его месте во вселенной. Поэтому время действия мифа, как правило, представляет собой особое мифологическое правремя – воображаемый момент прошлого, в который окружающий мир только становится, только формируется. Это особая, сакральная реальность, которая не локализуется на временной прямой, а всегда «просвечивает» за реальными феноменами, реализуется в них, предшествует им. Героями мифа зачастую также оказываются особые, сверхъестественные фигуры, обладающие вселенским могуществом, – основатели миропорядка, образцы для подражания. В этом смысле миф носит характер парадигмы – чего-то, по отношению к чему все сущее оказывается лишь воспроизведением, отражением.
Архаический миф тесно связан с циклическим мышлением времени. Как природные сезоны, следуя солнечному циклу, сменяют друг друга из года в год, так и миф, стремясь воссоединиться со вселенским ритмом, рассматривает свое действие как вечно возвращающееся[2]. Часто локусом этого циклического повторения становится ритуал, с которым миф также зачастую коррелирует. Порой миф и представляет собой нарративный пересказ ритуала, с одной стороны, и ответ на вопрос о происхождении ритуала – с другой. В связи с этим Дж. Дж. Фрэзер и другие ученые начала ХХ века даже рассматривали миф как своего рода приложение к ритуалу, его порождение и интегральную часть. Тем не менее миф, по-видимому, может функционировать и без непосредственного контакта с ритуалом (хотя ритуал, напротив, подразумевает какое-то мифологическое основание, к которому он бы возводился). Так, в новогодних празднествах заново повторяется космогония – процесс возникновения мира, – и так, год за годом, социальная реальность обновляется, приобщается к мифологическому первоистоку, как бы воссоединяется с реальностью природной.