В зале началось брожение. Эли понял, что презентация выходит из-под контроля. Он попытался вернуть дискуссию в конструктивное русло:
– Коллеги, давайте сосредоточимся на фактах. Мозаика из Циппори подлинна, это подтверждено радиоуглеродным анализом и стратиграфическими данными. Что касается интерпретации…
– Интерпретация – это как раз то, что вызывает вопросы, – перебил его профессор Александр Ковальский из Варшавы. – Профессор Навон, вы известны своим профессионализмом. Как вы могли представить такую… фантастическую теорию?
– Какую именно теорию? – Эли старался сохранять спокойствие.
– Теорию о тайной организации, которая создавала закодированные послания в архитектуре синагог! Это больше подходит для романа Дэна Брауна, чем для научной конференции!
В зале послышались смешки. Эли почувствовал, как земля уходит из-под ног. Они с Сарой действительно были слишком увлечены своей гипотезой и не подумали о том, как она будет воспринята консервативным научным сообществом.
Но тут поднялся Авраам Левин:
– Позвольте старому профессору сказать несколько слов, – его голос прозвучал с весом многолетнего авторитета. – Профессор Навон представил интересные находки. Возможно, его интерпретация спорна, но разве не в этом суть науки – выдвигать гипотезы и проверять их?
– Авраам, – ответил Розенберг, – гипотезы должны быть основаны на фактах, а не на романтических представлениях о тайных обществах.
– А кто сказал, что тайных обществ не существовало? – неожиданно вмешался голос из задних рядов.
Все повернулись. Говорил пожилой мужчина с седой бородой, которого Эли не узнал.
– Извините, – сказал модератор конференции, – вы могли бы представиться?
– Доктор Шмуэль Горенштейн, Институт изучения иудаики при Еврейском университете. И я хочу сказать, что некоторые из представленных материалов заслуживают внимания.
– На каком основании? – спросил Мюллер.
– На основании того, что подобные документы существуют и в других архивах. В частности, в Оксфорде есть рукопись XIII века, где упоминается группа "хранителей светоча" в связи с особой архитектурой синагог.
Зал затих. Эли почувствовал смесь облегчения и новой тревоги. Поддержка была важна, но доктор Горенштейн явно знал больше, чем говорил.
– Доктор Горенштейн, – осторожно спросил Эли, – вы могли бы рассказать об этой рукописи подробнее?