– Так точно.
– Как же вас угораздило? Почему вы не присоединились к нам?
– Не знаю, – ответил я. – Могу присоединиться сейчас.
– Нет, сейчас, боюсь, не получится. Скажите лучше, как вы очутились в рядах итальянцев?
– Я был в Италии, – сказал я, – и знал итальянский.
– Вот как, – сказала она. – А я его учу. Красивый язык.
– Говорят, его можно освоить за пару недель.
– Ну нет, я за пару недель не освою. Я учу его уже несколько месяцев. Если хотите, зайдите снова после семи. Она тогда освободится. Только не приводите с собой толпу итальянцев.
– Даже несмотря на красивый язык?
– Даже несмотря на красивые мундиры.
– Что ж, доброго вечера, – сказал я.
– A rivederci, tenente.
– A rivederla[5].
Я отдал честь и вышел. Невозможно отдавать честь иностранцам на итальянский манер, не испытывая конфуза. Итальянский салют не рассчитан на экспорт.
День был жаркий. Утром я ездил смотреть плацдарм у переправы в Плаве. С этого тет-де-пона планировалось начать наступление. В прошлом году продвигаться по другому берегу было невозможно, потому что с перевала к понтонному мосту вела всего одна дорога, и та почти на милю простреливалась пулеметами и артиллерией. Еще она была слишком узкой, чтобы по ней проехал весь транспорт, участвующий в наступлении, и австрийцы могли разнести всех в клочья. Однако итальянцы форсировали реку и заняли полосу мили в полторы на австрийском берегу. Это создавало угрозу для австрийцев, зря они дали итальянцам там закрепиться. Полагаю, австрийцы уступили, потому что сами продолжали удерживать плацдарм у моста ниже по течению. Австрийские окопы были устроены выше по склону, всего в нескольких ярдах от итальянских позиций. Там раньше был небольшой городок, но теперь он лежал в развалинах. Осталась только разрушенная железнодорожная станция и каменный мост, который нельзя было починить и использовать, потому что он прекрасно простреливался.
Я проехал по узкой дорожке к реке, оставил машину у перевязочного пункта под холмом, перешел по понтонному мосту, укрытому за горным отрогом, и обошел окопы на месте сровненного с землей городка и вдоль склона. Все сидели по блиндажам. Всюду были сложены ракеты, которые запускали, чтобы запросить поддержку от артиллерии или обмениваться сигналами, когда телефонный кабель был перебит. Было тихо, душно и грязно. Я взглянул через проволоку на расположение австрийцев: ни души. Я выпил со знакомым капитаном в одном из блиндажей и тем же путем вернулся назад.