В яви всё складывалось как-то иначе, чем он себе представлял.
Небесные пряхи смеялись над самоуверенным честолюбцем. Любовь оказалась не тем благом, которое можно было получить, взобравшись на гору жизненных достижений. Она пришла не по велению разума и не прекратилась усилием воли. И самым грустным оказалось то, что за любовью не следовало неизбежное обладание, как и наоборот.
Родень
В полуденный час на исходе лета в Родне, располагавшемся на каменистом кряже близ места слияния Роси с Днепром, было необыкновенно людно. Вокруг помоста, установленного в середине площади, толпились самые знатные жители поселения и окрестностей: главы ремесленных концов, торговцы, старейшины вервей, десятники сторожевой охраны. По краям теснился простой люд, наряженный как на праздник: мужики в белых рубахах, бабы в узорочье. Некоторые бойкие, деловитые парни взобрались на принесённые из корчмы Деляна столы и лавки, на прикаченные с бондарного двора бочки и на прочие подручные, а вернее, подножные предметы. Народу на площади набилось столько, что, казалось, и шагу ступить некуда. Возбуждённо шумело людское море. Почти не прерываясь, с раннего утра бил на звоннице вечевой колокол.
– Волхвы, волхвы едут! – закричали наблюдатели с возвышений. – И воевода Белолют с дружиной!
Люди потеснились, в толпу вклинилось шествие: впереди на белом жеребце, более похожий на воина, нежели на волхва, ехал верховный жрец святилища, Еловит; за ним следовала телега с навесом, запряжённая парой белых же быков – повозка жрецов. Завершал шествие десяток конных гридней во главе со Свенельдом, которого роденцы, вторя Еловиту, прозывали Белолютом.
У помоста шествие остановилось. Почтенные старцы выбрались из повозки, Еловит и Свенельд спешились, взошли на высокую степень28. Люди Свенельда рассредоточились, оцепили помост, оттеснив от него народ. Они зорко всматривались в толпу, выискивая лиходеев. Правда29 запрещала приносить на вече оружие. Если и случались на подобных сборищах разногласия, которые невозможно было разрешить словами, противные во мнениях стороны бились на кулаках. Однако всегда находились те, кто поддавался искушению преступить закон. И здесь среди толпы весьма вероятно присутствовали соглядатаи пересеченского князя Вестислава.
– Здравы будьте, жители Родня! – разнёсся над площадью густой, звучный голос Еловита. Толпа зашумела ответными приветствиями. – Собрались мы ныне на вече, чтобы союзно решить: быть нам с Киевом или с Пересеченом. Решенье непростое. Выберем одного – знать, враждовать нам с другим. Думать надобно крепко. Заслушаем всех, кому есть, что ныне сказать по сему поводу, но прежде всех слово держать воеводе Свенельду.