Жулиу Сезар стал агрессивным. Он мало общался со сверстниками и взрослыми, был застенчив и нетерпим. Ему казалось, что он некрасивый, что его никто не любит. Учеба стала его отдушиной. Ему удалось поступить в университет, где он стал блестящим студентом. Днем он работал, по вечерам ходил на занятия, по ночам и в выходные корпел над книгами…
– Я посрамил всех своих насмешников. Я стал умнее и успешнее, чем они. Я был отличным студентом и стал уважаемым преподавателем. Мне завидовали и меня ненавидели. А многие мной восхищались. Я женился, у меня родился сын Жуан Маркус. Но я не стал хорошим мужем и отцом. Год назад я влюбился в студентку на пятнадцать лет младше меня. Я был в отчаянии. Пытался ее соблазнить, купить. Долгов понаделал. Потерял все доверие, всю уверенность в завтрашнем дне… и вот она бросила меня. Весь мир рухнул. Моя жена узнала об этой интрижке и тоже ушла от меня. А когда это случилось, я понял, что все еще люблю ее. Я не мог дать ей уйти! Пытался начать все заново, но она устала от толстокожего интеллектуала, депрессивного пессимиста, да еще и банкрота. И ушла.
Жулиу Сезар позволил себе разрыдаться – впервые в жизни после смерти матери. Он плакал, вытирая слезы правой рукой. Никто не знал, как глубоко несчастен блестящий профессор. Он продолжил беспокойно:
– Мой сын Жуан Маркус стал употреблять наркотики. Он был агрессивен и часто упрекал меня за то, что я никогда не играл с ним в детстве, не говорил ему ласковых слов, не был ему товарищем и другом. Несколько раз он лежал в клинике. Сейчас он живет в другом штате, а меня и знать не хочет. Так что с шестилетнего возраста меня только бросают и бросают. То по моей вине, то совершенно безвинно.
Он говорил искренне, обнажая душу перед незнакомым ему человеком.
Когда Жулиу Сезар закончил, то будто прокрутил в своей голове фильм. Он вспомнил отца, каким его видел в последний раз, – эти кадры в течение долгого времени будто хранились в архиве. И вспомнил, как еще долго после смерти отца днями и ночами звал его. Мальчик вырос, держа на отца обиду, чувствуя к нему гнев и считая, что именно ему, Жулиу Сезару, придется пережить в будущем всю невысказанную отцовскую боль.
А теперь он сам повторяет отцовский поступок. Прошлое оказалось сильнее, чем блестящая академическая карьера. Острый ум не дал покоя душе. Он был зажатым, импульсивным, напряженным человеком. Эту броню не удалось пробить его психиатрам и психологам. Нередко он в лицо смеялся над ними, считая их выводы слишком простыми для такого интеллектуала, как он. В чем-то убедить такого человека – задача не из легких.