Эшли резко развернула ее к себе. Дрожь Майи передавалась по руке, подпитывая ее собственную натянутую решимость. Страх подруги был ее самым сильным аргументом против бегства.
«Куда, Майя?» – Эшли говорила тихо, но каждое слово било наотмашь. Луч фонарика прорезал пелену, бесславно угаснув в серой пустоте. – «Они нашли Дэнни здесь. Они подбросили фонарик в дом. Они рисуют знаки!» Она сжала плечи Майи. «Бежать – сдаться. Бен здесь. Он напуган, но он не трус. Он что-то знает. Где он? Прямо сейчас.»
«Фургон…» – Майя сглотнула, взгляд метнулся в сторону промзоны. – «Свалка Хендерсона. Белый, разбитый… За горой шин…» Ее слова прервал отчетливый скрежет железа о камень где-то позади них. Слишком громкий, чтобы быть случайным.
«Свалка. Веди. Быстро.» – Эшли толкнула ее вперед, гася луч фонарика. Полная слепота была страшнее. Они шагнули в серую мглу. Каждый их шаг по мокрому асфальту отдавался преувеличенно гулко. Город притаился. Наблюдал.
Эшли почувствовала знакомый холодок между лопаток. Она обернулась. Туман колыхнулся, приняв на миг форму чего-то высокого, что тут же растворилось. Паранойя, – мысленно отрезала она, но рука сама потянулась к ножу для бумаг в кармане пальто. Ничего серьезного, но лучше, чем ничего.
Через пять минут ходьбы по безлюдным улицам, мимо обшарпанных складов, Майя указала на ржавый забор, огораживающий свалку. И на нем – свежий, угловатый символ. Перевернутый шестигранник, перечеркнутый одной резкой линией. Нарисован черной краской из баллончика. Капли еще не высохли.
«Видишь?» – прошептала Майя, голос сорвался на писк. – «Они здесь. Они знают, куда мы идем!»
Она подсадила Майю на забор, затем перелезла сама. Запах ударил в нос – ржавчина, гниль, мазут. Свалка Хендерсона. Горы мертвого металла, разбитой техники, прогнившей мебели. Туман здесь был гуще, пропитанный ядовитой сыростью. Тишину нарушал лишь редкий скрежет железа на ветру да противное бульканье воды в лужах.
Майя, дрожа, указала направление. Они шли, прижимаясь к теням развалов, Эшли осторожно включала фонарь на долю секунды, сканируя путь. Каждый звук – шорох, капля, скрип – заставлял Майю вздрагивать и глуше вскрикивать. Эшли приходилось то и дело тянуть ее за руку, подбадривая жестким шепотом: «Двигайся!»