Макиавелли стоял неподвижно, лишь его пальцы едва заметно подрагивали, словно невидимое перо уже записывало в его разуме все, что он видел. Это был декабрь 1501 года – момент, который впоследствии станет одним из краеугольных камней его политической философии.
Как по заказу, Борджиа начал произносить речь перед потрясенными горожанами. Его голос звучал мелодично, почти гипнотически.
«Жители Чезены! — объявил он, обводя площадь пристальным взглядом. – Вы видите перед собой человека, который злоупотреблял моим доверием и вашим терпением. Рамиро де Лорка был назначен мной, чтобы принести порядок в Романью, но вместо этого он утопил эти земли в крови невинных. Его жестокость превзошла все границы допустимого. Каждый, кто преступает закон и мою волю, закончит так же!»
Макиавелли внимательно слушая каждое слово герцога. «Видите, что он делает?» – прошептал он себе. «Борджиа переносит всю ответственность за жестокость на мертвеца, который уже не может защититься. Одновременно он показывает, что карает несправедливость и защищает народ. И все это одним действием. Гениально».
Действительно, на лицах горожан можно было прочесть смешанные чувства – ужас соседствовал с невольным облегчением. Рамиро де Лорка был печально известен своей жестокостью. Многие семьи пострадали от его произвола. Теперь же его смерть, какой бы ужасной она ни была, воспринималась многими как своего рода справедливость.
«Чезаре знает, что делает», – продолжал Макиавелли. «Он понимал, что жестокие методы управления Рамиро будут вызывают недовольство. Но ему жестокость была необходима, чтобы быстро установить контроль над этой мятежной провинцией. Теперь, когда порядок установлен, Борджиа избавляется от инструмента этой жестокости и предстает перед народом как справедливый правитель. Двойная выгода».
После завершения зловещей церемонии толпа медленно рассеивалась. Некоторые крестились, другие перешептывались, но никто не осмеливался открыто выразить недовольство. Страх витал в воздухе, тяжелый и осязаемый, как туман, окутавший площадь.
Макиавелли направился к местной таверне. Внутри было темно и дымно. Флорентийский секретарь заказал вино и вынул из сумки пергамент и перо. Он начал быстро записывать свои наблюдения, которые позже войдут в его знаменитое «Описание способа, примененного герцогом Валентино для умерщвления Вителлоццо Вителли».