Сон был прерывистым, его преследовали сны о красных скалах и бездонных пропастях. В полночь его разбудил странный звук – низкий гортанный крик, донёсшийся с болота. Он схватил фонарик, вглядываясь в темноту, но увидел лишь тени. «Это просто ветер», – сказал он себе, но сердце его бешено колотилось. Дальние топи хранили свои тайны, и он был полон решимости раскрыть их.
Глава 3: На краю пропасти
Следующий день проверил Дмитрия на прочность. Болото стало ещё гуще, и ему пришлось обходить огромные лужи со стоячей водой. Батарея квадрокоптера разрядилась в середине полёта, и он застрял на далёком дереве. На то, чтобы снять его, ушли драгоценные часы, и к вечеру он был весь мокрый, в грязи и расстроенный. Но потом сквозь просвет в камышах он увидел его – неровный шрам на земле, ущелье.
Он припарковал джип на каменистом выступе – ближайшем устойчивом месте, которое смог найти. Подойдя к краю, он заглянул в пропасть. Она была невероятно глубокой, её стены уходили в темноту. Дна не было видно, только слабое красноватое свечение далеко внизу. Его сердце бешено колотилось – это было не обычное ущелье.
Дмитрий распаковал альпинистское снаряжение: верёвки, карабины и геологический молоток. Он закрепил трос лебёдки джипа на своём снаряжении, проверяя его прочность. Он знал, что минерал крап часто сопровождается сопутствующими минералами – кварцевыми жилами, пронизанными гематитом или торитом, которые испускают слабое излучение. Если бы он смог собрать образцы, то подтвердил бы наличие крапа.
Он начал спускаться, и лебедка, гудя, опускала его. Стены ущелья были покрыты мхом, испещрённым красными прожилками, которые слабо пульсировали в свете налобного фонаря. Он отколол кусочек от многообещающего обнажения и взял пробу. Внезапно трос дернулся. Раздался резкий щелчок, и Дмитрий рухнул в пустоту.
Он закричал, размахивая руками, пока стены проносились мимо. Падение казалось бесконечным, пока из темноты не вынырнула огромная тень. Когти схватили его за плечи, и он взмыл вверх, ветер ревел в его ушах. Он потерял сознание, охваченный ужасом и болью.
Дмитрий с трудом открыл глаза. Тело болело так, словно его топтали ногами. Резкая боль пронзила его плечи в тех местах, где ремни упряжи впивались в кожу. Он лежал на неровном ложе из веток и костей, в воздухе висела густая мускусная вонь перьев и разложения. Над ним возвышалось огромное гнездо, сплетённое из веток толщиной с его руку, покрытое массивными перьями, которые слабо мерцали в тусклом свете, проникавшем в ущелье. Его налобный фонарь мерцал, отбрасывая беспорядочные лучи внутрь гнезда. Затем он увидел её – чудовищную птицу, сидевшую на краю, чей силуэт затмевал тусклый свет, проникавший сверху. Её глаза, светящиеся в свете фонаря, смотрели на него с хищным спокойствием. Её изогнутый и острый, как бритва, клюв блестел, как полированный обсидиан. Это было не современное существо, а реликвия, пережиток эпохи, давно погребённой в земной коре.