Короче, сидим, уже темнеет, фонарь над дамбой мигает, как в ужастике. Вдруг Санек замолкает и тычет пальцем в воду. Я смотрю – а там, метрах в десяти, что-то всплыло. Не рыба, не бревно – что-то большое, темное, как будто спина горбатая. Я думал, показалось, но Санек уже орет: «Бери камень, ща пугнем!» Он хватает булыжник и кидает в воду. Попал, зараза, прям туда, где эта хрень была. Вода забурлила, и я клянусь, что-то завыло – не по-человечески, как сирена, только глухо.
Я заорал: «Санек, вали!» Но он, дебил, стоит и ржет: «Че, боишься, Диман? Это бобер, небось!» И тут из воды вылезает… не знаю, как описать. Как человек, но не человек. Ростом под два метра, кожа серая, блестящая, как у рыбы, глаза – два белых пятна, а вместо рта – щель, полная зубов. Руки длинные, с когтями, как у краба. Я замер, ноги как ватные, а Санек еще камень кидает и орет: «Похер тебе!»
Эта тварь рванула к нему быстрее, чем я моргнуть успел. Я только вижу, как она хватает Санька за куртку, он орет, бьется, а она его в воду тянет. Я не помню, как побежал, но очнулся уже у дороги, весь в грязи, без кроссовка. Оглянулся – тишина, только вода плещется. Санька больше никто не видел. Менты потом говорили, что он утонул, мол, пьяный был, но я знаю, что это не так. Я ту тварь видел. И круги в пруду до сих пор вижу, каждый раз, как мимо дамбы иду.
5. «Тайна подземного хода: Очерк о Лысьве»
Отрывок из неопубликованного дневника некоего московского писателя, осенью 1936 года оказавшегося в Лысьве.
Лысьва, этот невидимый уголок среди Урала, всегда носила в себе тайну. Мы с вами, люди, привыкли искать разгадки в древних руинах, забытых писаниях или мракобесных заклинаниях. Но разве можно постигнуть великую тайну, если она скрыта не в камнях, не в словах, а прямо под ногтями? Лысьва сама по себе – это подземный город, его улицы тянутся вглубь земли, его секреты поглощает вечная тьма, а старинные заводы и имения хранят воспоминания об эпохах, скрытых от человеческого взора.
Именно здесь, в одном из таких старинных домов, я и наткнулся на то, что едва ли можно объяснить разумом. Я был приглашён сюда не случайно, а по воле случая, или же, как говорят, по неведомым нам причинам, которые позже окажутся очевидными. Граф Шувалов, этот обладающий неведомыми связями и сокровищами, не мог бы быть не упомянут в этом контексте. Его дом – старое здание с высокими окнами, через которые когда-то проникал свет – был, как и подобает многим аристократам, не только местом для утренних чаепитий и длинных вечеров в обществе высокородных дам, но и местом, в котором тёмные тени прошлого не покидали стен.