Река не просто шумела – она кипела. Вода с грохотом обтекала валуны, дробилась на брызги, пенилась, словно живое, злобное существо, охраняющее свои границы. Брод искать было бессмысленно: как только нога войдёт в воду, хищники вгрызутся. Плыть – равносильно самоубийству.
Генрих стоял на берегу, размышляя. И тут в памяти всплыл старый фильм про Тарзана – тот, где героический дикарь в набедренной повязке, раскачиваясь на лианах, преодолевал джунгли, обрывы, реки, лаву, всё что угодно. Он летал, как маятник, с одной стороны мира на другую. Это было глупо. И идеально.
Он окинул взглядом окрестности. Лианы действительно были – прочные, толстые, как канаты, обвивающие деревья. Генрих нашёл одну, достаточно длинную, и выбрал дерево – высокое, с упругими ветвями. Он влез, несмотря на ноющую лодыжку и ссадины, поднялся почти до самой верхушки, проверил узел и обвязал один конец лианы. Второй – зацепил за себя, по поясу. Он сделал глубокий вдох, затем повис в воздухе. Тело раскачивалось. Сначала вяло, потом всё шире, сильнее, быстрее. Деревья под ним гнулись, вода бешено текла внизу, как пасть чудовища, но он разогнался до предела. И, наконец, в момент, когда раскачка достигла максимальной амплитуды, он взмахнул мачете.
Характерный щелчок – лиана перерезана.
Он перелетел через поток, и с глухим, тяжёлым шлепком рухнул на берег. Воздух выбило. Удар пришёлся на бок и ногу – правая лодыжка загудела болью, возможно, был надрыв или даже трещина. Но Генрих вскочил, хромая, стискивая зубы, и поплёлся прочь от воды. Сердце грохотало. Он не чувствовал усталости – только пульсирующую боль и живое ликование от того, что остался цел.
Он не прошёл и десятка шагов, как вдруг зашевелились кусты неподалёку, и к реке подошёл игуанодон – крупный травоядный с тяжелой походкой и внимательными глазами. Он наклонился к воде, жадно зачерпнул хоботистыми губами – и в тот же миг что-то тёмное, гигантское вырвалось из реки и схватило его. Из-под воды взметнулась исполинская челюсть дейтрибона, водного хищника, похожего на кошмарную смесь плезиозавра и чудовища из морских легенд. Игуанодон завизжал, рванулся назад, но не успел – ещё один рывок, и он был втянут в пенящееся, кровавое месиво. Вода закрылась, словно ничего не случилось.
Генрих застыл. Он знал теперь: его прыжок был не безумной глупостью, а единственным шансом на жизнь.