22 июня началось как обычно. Анна с утра ушла доить корову, Николай помогал соседу Петрову с сенокосом, младшая Катюшка играла во дворе с котенком. Иван сидел за столом, проверяя тетради – летом тоже работы хватало, нужно было готовиться к новому учебному году.
А потом прибежал Петров – весь красный, запыхавшийся, в руках радиоприемник.
– Иван, слушай! – задыхаясь, выговорил он. – Война! Немцы… немцы напали!
И полилось из приемника голосом диктора: «Граждане Советского Союза! Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну…»
Иван слушал и чувствовал, как мир рушится. Не внешний мир – он-то как раз остался прежним: солнце светило, птицы пели, Катюшка по-прежнему возилась с котенком. Рушился мир внутренний, тот уютный мирок, где главными заботами были дрова на зиму и новые учебники для школы.
– Что теперь будет? – прошептала Анна, прибежавшая на голоса. Лицо у нее стало серым, как зола.
– Будем воевать, – сказал Иван, сам не веря своим словам. – А что еще остается?
Николай примчался с поля через час – услышал от кого-то новость и бросил все. Глаза горели, руки дрожали от возбуждения.
– Батя, а меня возьмут? – спросил он, задыхаясь. – Мне же уже шестнадцать!
– Куда тебя возьмут, дурак! – рявкнул Иван с такой злостью, что сам испугался. – Мал еще!
Но знал – возьмут. Если война затянется, возьмут и Николая, и всех мальчишек его возраста. Война – она как пожар, пожирает все на своем пути.
Повестка пришла через три дня. Принес ее военком собственной персоной – Семен Семенович Громов, бывший однополчанин Ивана по финской кампании. Стоял на пороге, мял в руках фуражку и не знал, куда глаза деть.
– Извини, Иван, – сказал он тихо. – Приказ есть приказ.
– Понимаю, – кивнул Иван. – Когда явка?
– Завтра к восьми утра. В Клину сборный пункт.
Семен ушел, а Иван остался стоять посреди избы с повесткой в руках. Анна молча накрывала на стол – как будто ничего не случилось, как будто завтра не придется мужу уходить неизвестно куда и неизвестно на сколько.
За ужином все молчали. Даже Катюшка, семилетняя, чувствовала что-то неладное и не решалась попросить сказку на ночь. Николай сидел мрачный – злился, что его не берут, завидовал отцу.
– Хочешь поменяться? – спросил Иван, читая мысли сына. – Думаешь, мне охота бросать дом, семью, школу?