Так это перешло из античности и Средневековья в Новое время. Даже Кант сохранил связь религии с этикой в точной форме, допуская теологию лишь как этико-теологию, тем самым подводя под религию этику как ее предпосылку, но все же оставляя ее и как особое состояние сознания. Мы вернемся к этому позже; сейчас же продолжим предварительный обзор элементов философской системы.
12. Кант добавил в качестве третьего элемента системы к логике и этике эстетику. Как элемент системы она прежде не обретала самостоятельности, хотя ее проблемы и основные понятия у Платона уже не только намечались, но и в дальнейшем не исчезали, а у Плотина даже получили значительную группировку. Принимая Бога как первоисточник прекрасного, Плотин поставил эстетическую проблему в теснейшую связь с религией, а благодаря своему платоническому методу – также с этикой и логикой. Тем не менее, систематическая мысль у него еще не созрела, и все глубокая и проникновенная спекуляция о прекрасном и искусстве не смогла ни в античности, ни даже в Новое время вызвать самостоятельность эстетики, пока она не выступила как следствие системной проблемы у Канта.
13. Но поскольку для этого третьего элемента, после того как для первых двух – познания и воли, основных сил сознания, – не осталось иного, кроме чувства, было неизбежно, что связь основанной на чувстве эстетики с религией стала еще живее и даже должна была восприниматься как столкновение. Религия имеет своим центром Бога. Но и в искусстве все, кажется, вращается вокруг Бога, все предметы пронизаны Им, все проблемы озарены Им. Какой же Бог истинный и какой первоначальный? Достаточно вспомнить старое слово Геродота, что Гомер создал грекам их богов, и как это подтверждается и в пластике, чтобы осознать опасность этой интимной связи. Конечно, запрет изображений в Декалоге разрушает эту кажущуюся идентичность, и потому монотеизм всегда утверждал самостоятельность своего понятия Бога перед любым мифом и изобразительностью.
14. Однако искусство имеет дело не только с Богом, но прежде всего с человеком, с природой человека в теле и душе и с человеком природы – в пейзаже и его историческом окружении. И еще сильнее, чем в чувстве бесконечного перед Богом, чувство проявляется в непосредственной любви к человеку, в его двойственной природе. Не стремление к созданию образов и вообще не деятельностный импульс сами по себе порождают художественный импульс, но если бы он не был подготовлен и оснащен техническими средствами, то, хотя и зачах бы, все же пророс бы из изначальной силы любви к человеку. Человек ищет человека, тоска по нему встречает его обретение, одушевляя и вдохновляя его созерцание. Человек сам есть творение искусства, и это верно для всякого искусства. Если бы не было религии, искусство было бы откровением человека, а если бы не было этики, искусство было бы отпечатком этого откровения. Так непосредственно связаны в человеке религия и эстетика.