– Нейросенсоры, – один из гибридов, чьё лицо было скрыто маской из обрывков кожи дрона, осторожно присел. – Триггер на движение.
Он достал из рюкзака банку с липкой чёрной массой и начал аккуратно покрывать нити. Вещество пузырилось, поглощая сенсоры.
– Нам повезло, – прошептала Элис. – Это старая система охраны. Новые реагируют даже на дыхание.
Мы перешагнули через обработанный участок, и в этот момент стена справа вздрогнула.
Они нашли нас.
Тоннель неожиданно вывел нас в огромное круглое помещение, напоминающее заброшенный храм. Стены были покрыты мозаикой из разбитых процессоров, складывающихся в лики древних богов технологий. Потолок пронизывали свисающие кабели, как лианы в джунглях. В центре находился высохший бассейн с чёрной жидкостью, в которой плавали обрывки чего-то, похожего на кожу.
– Это… – я замер, пытаясь осознать.
– Лаборатория первых гибридов, – Элис провела рукой по стене, счищая слой пыли. Под ним оказались прозрачные панели с плавающими в них эмбрионами. Они были разными: некоторые почти человеческие, лишь с лёгким металлическим отливом кожи, другие – чудовищные помеси биологии и механики, третьи – просто пульсирующие сгустки плоти с вживленными чипами.
– Я называл это «Садом Богов», – сказал голос за нашей спиной.
Мы обернулись. В проёме стоял он – доктор Арктур Вейл. Мой отец. Но это был не тот ухоженный аристократ с голограмм. Его левая половина лица выглядела живой, покрытой старческими морщинами. Правая же была механическая, с красным сенсором вместо глаза. Руки оказались длинными, с тонкими хирургическими инструментами вместо пальцев.
– Ты опоздал на тридцать семь минут, сын, – его голос звучал как скрип несмазанных шестерён. – Я уже начал волноваться.
Он повёл нас через потайную дверь в свой кабинет – странное помещение, где на стенах висели сотни экранов с лицами спящих. На столе стояла модель города, но вместо зданий – капсулы, соединенные нервными нитями. В углу располагалась детская кроватка с игрушечным медведем, покрытым пылью веков.
– Садись, – он указал мне на кресло, обтянутое кожей (настоящей?). – Ты заслужил правду.
Он начал рассказ, и по мере его слов комната оживала: голограммы показали первых добровольцев. Они улыбались, входя в капсулы. Стены проецировали записи: как их сознания корчились в виртуальном аду. Пол вибрировал. Под нами пульсировало то самое сердце Системы.