Холодный – как укол ледяной иглы прямо в лобную долю, прочищая забитые городской копотью синусы. Воздух был настолько чист, что щипал, как долька лимона на свежей царапине.
Сладковато-терпкий – чистый, обжигающе-яркий запах сосновой смолы, сочащейся из трещин в шершавой коре исполинов, окружавших усадьбу. Он висел в воздухе, как густой мед, смешиваясь с ароматом влажной земли.
Горьковато-дымный – едва уловимый, но неотъемлемый шлейф дыма. Не выхлопного газа. Настоящего. От чьей-то утренней печки или тлеющей где-то вдалеке прошлогодней хвои. Запах жизни и тепла в этом первозданном холоде, напомнивший забытый запах бабушкиной дачи под Питером.
Ноги, закованные в мои верные, сверхтехнологичные трейловые кроссовки 36-го размера ("Salomon X Ultra Pioneer", гарантированная амортизация, климат-контроль стопы, встроенный GPS-трекер), неожиданно провалились в песок. Не в бетон тротуара, не в гладкую плитку с подогревом аэроэкспресса, а в мелкий, колючий, совершенно незнакомый, настоящий песок. Он скрипел под подошвами, предательски просачиваясь сквозь сетчатые вставки, будто тысячи крошечных жучков пытались пробраться внутрь. И в этот самый момент… мышцы шеи – те самые, что были каменными валунами, вросшими в плечи с самого утра – вдруг ДРОГНУЛИ. Один резкий, почти болезненный спазм – и… расслабились. Совершенно. Бесповоротно. Будто с них срезали невидимые тиски, сжимавшие их годами. Так внезапно и так сильно, что я потеряла равновесие и едва не упала, судорожно схватившись за шершавый, облупившийся косяк дубовой двери. Под пальцами ощутились глубокие царапины – следы времени, когтей, или просто жизни, кипевшей здесь веками.
«Что?..» – единственная, оглушенная звоном мысль пронеслась в мозгу. А потом пришло осознание, физическое, ошеломляющее: это впервые за… сколько?.. год? два? пять?.. мои плечи не были прижаты к ушам. Они просто… висели. Свободно. Незнакомое ощущение невесомости и странной, щемящей уязвимости в верхней части спины, где годами копилось напряжение, как ржавчина на старых воротах.
Диалог с телом (Вслух. Твердо. Как команда себе):
– Эй, челюсть, – прошептала я, машинально касаясь пальцами скул, ощущая под кожей кость, не стиснутую привычным панцирем стресса. Голос звучал чужим, непривычно тихим, глухим в этой давящей тишине, как звук из соседней комнаты. – Ты жива? Там все… в порядке? Не заклинило?