«Да это и неважно».
Кроме страха за жизнь, я почти ничего не чувствовал.
Жди, мы встретимся… Это только начало… во Тьме… мы придем и будем есть… добро пожаловать во Тьму… Это то, чего ты достоин…
Стоило лишь закрыть глаза, мертвецы начинали говорить. Я слушал их, не имея сил противиться хору полных ненависти голосов, и знал: они были правы. Меня не стоило прощать.
С тех пор как я покинул Фензино, прошло около пяти дней. Где довелось бродить все это время, знают только боги. Но выйти к людям я все же сумел.
Легкий обоз подобрал меня подле Добронского тракта. Пока ехали к Солнечной долине, старый извозчик то и дело обеспокоенно поглядывал в мою сторону. Из-за скорой езды сани тряслись: путники торопились попасть под защиту берегинь до заката. Меня мотало из стороны в сторону так сильно, что, попадись на пути кочка или крупный камень, я бы точно вывалился.
Наверное, старика беспокоила столь вялая реакция на спасение. С того момента, как он остановился и раскопал меня в сугробе, я не промолвил ни слова. Накатило притупленное чувство безысходности. Когда в рот ткнулась фляга с горячительным напитком, я машинально мотнул подбородком.
«Ненавижу хмельное!»
Мой спаситель, поручив управление сыну, не оставил попыток меня отогреть. Сверху была накинута еще пара шкур, из укромного местечка выужена котомка с едой.
Отчего‐то запах хлеба вызвал в потухшем сознании сильнейшее отторжение.
Спазм – первый за несколько суток – сжал желудок, вывернув нутро наизнанку. Я резко откинул теплые накидки и перегнулся через край саней. Вырвало чем‐то черным и едким.
– Что ж с тобой случилось‐то, сынок? – опасливо спросил старик, похлопав меня по спине. От мысли, что надо возвратиться воспоминаниями в Фензино, чуть не стошнило опять.
«Не хочу, не стану об этом думать, не заставляйте!»
– Зачем? – прохрипел я, попытавшись сфокусировать взгляд. Старик подставил другое ухо, предусмотрительно отогнув его узловатым пальцем.
– Ась?
– Зачем вы спасли меня? Для чего?
– Да кто ж такие вопросы задает, милок? Что ж мне, надо было оставить тебя подыхать? Ты поешь, поешь, а то больно на мертвяка похож. Прям лица нет, одно полотно белое! Долго бродил‐то?
– Лучше бы и впрямь сдох.
Продолжало укачивать. Впадать в сон было не лучшей идеей, поэтому стоило крепиться.
«По крайней мере, пока не приблизимся к каменным истуканам», – подумал я.