– Барыня! Луизавета Пална! – и на колени пал.
Эти давно уж забытые слова произвели на Авдотьевну гипнотическое действие, и застыла она с вознесенным топориком, вглядываясь в полумрак, но ничего еще толком не понимая.
– Господи! – наконец прозрев, прошептала Авдотьевна. – Настя?! Вы ли это?
– Натурально я, – отвечала бывшая горничная, подымаясь с колен. – Кто ж еще. Только вы, барыня, не думайте, что я грабить – я по делу.
– Грабить – тоже дело, – резонно заметила бдительная Авдотьевна, но все же отошла с дороги и сказала: – Проходи, а то только холод напускаешь, – однако сама вперед не пошла, а пропустив Настю в дом, во избежание сообщников, накинула на дверь цепочку и только тогда двинулась за ней, держа топорик наизготовку.
– Что ж ты так все в горничных и ходишь? – спросила Авдотьевна, когда бывшая ее подчиненная села на ничейный табурет посреди кухни.
– Нет, – с гордостью ответила Настя, – я теперь – МОПА!
– Кто?! – только и смогла выдохнуть изумленная Авдотьевна.
– МОПА – младший обслуживающий персонал.
Ничего не смогла вымолвить Авдотьевна. Все смешалось в ее, воспитанной на высокой российской словесности, голове – вроде бы живой и неплохой человек сидит перед ней, он нет – оказывается МОПА сидит – животное не животное, а нечто наглое и в помыслах дурное.
И тут почему-то представилось Авдотьевне, что любимый ее Александр Сергеевич няню свою, это Арину-то Родионовну, мопой называл, и совсем помутилась старушка от этого несуразного видения и потому задала вопрос совершенно и абсолютно ее не интересовавший:
– И платят хорошо?
– Прилично. На хлеб с маслом хватает, – отвечала мопа, застенчиво разглаживая на коленях панбархатное почти непотертое платье.
– Ну и слава Богу! – почему-то обрадовалась Авдотьевна. – Слава Богу! А что – МОПА, это – ладно, это ничего. Меня вот соседки Авдотьевной величают и то ничего. Обойдется.
– Зачем – "обойдется"? – недовольно вскинув голову, спросила Настя Мосягина. – Жизнь дается человеку один раз! – и пока Авдотьевна пыталась понять: что хотела сказать Настя этим странным, кажется все-таки не библейским, изречением, МОПА приступила к делу, которое оказалось столь же простым, сколь и невыполнимым в данный исторический момент.
– …но вот уж какие большие люди, а все же мебеля увезти с собою в эвакуацию не смогли, хотя и пытались. Сами, значит, уехали, а меня оставили, чтобы я температурный режим поддерживала, а за это министерский паек мне оформили. А как я его могу поддерживать, если дров только на неделю оставили. Я уж книжки старые, некрасивые сожгла и даже из рояля изнутри несколько планочек оторвала – снаружи не видно, а хозяева все одно не музицируют никогда. Вот и вздумалось мне, что может быть у вас деревянное есть. Думала, вы тоже на восток сбежали – вам и не нужно. А то, если к приезду хозяев я луев ихних не уберегу, не жить мне тогда. Ой, не жить…