Робинзон Крузо - страница 5
Внезапно наш корабль на полном ходу врезался носом в песок и застыл на месте. Мачты переломились, как тростинки. Всех нас окатило гигантской волной, а многих наших товарищей смыло за борт, где они, конечно, захлебнулись, – но у нас уже не было сил сожалеть об их судьбе.
Здесь было ещё глубоко, а добраться до берега вплавь было невозможно. Оставаться на корабле было ещё опаснее. Он так трещал под ударами волн, что мог в любую минуту рассыпаться на куски.
У нас оставалась всего одна шлюпка[11]. Мы с трудом спустили её на воду. Нас было одиннадцать, но при посадке мы потеряли ещё нескольких матросов. Это было ужасно! Волны перехлёстывали через борта, ветер свистел в ушах, и мы охрипли, пытаясь докричаться друг до друга.
Паруса у нас не было, но он и не мог бы нам ничем помочь. Мы гребли к берегу, но сами понимали, что там нашу лодку разобьёт в щепки. Оставалось надеяться на чудо. Может быть, где-то далеко, в доброй старой Англии, родители догадывались о моей беде и молились о моём спасении?
Потому что чудо случилось – но, как ни печально, только для меня одного. Высокая волна настигла нашу шлюпку у самых прибрежных камней и перевернула вверх дном. Крича от ужаса и боли, мои товарищи по несчастью разлетелись в разные стороны, и я вместе с ними. Никого из них я больше никогда не видел.
В отличие от многих английских моряков[12], я очень хорошо умею плавать: было время научиться в плену у пиратов. И всё же я битый час боролся с прибоем и никак не мог добраться до мелкого места. Волны ударялись о скалы, возвращались мне навстречу и тащили обратно в море.
Я совсем выбился из сил, когда наконец почувствовал под ногами твёрдую землю. Спотыкаясь и падая, выбрался на берег. Мне никто не поверит, но там я принялся прыгать и плясать от радости: ведь я только что спасся от неминуемой гибели!
Потом я опомнился и опустился на песок. Буря ещё не стихла, а я промок с ног до головы. Я дрожал от холода. В довершение всего я увидел, что океан выбросил на песок чью-то матросскую куртку и несколько непарных башмаков. Я вспомнил своих погибших товарищей, и мне стало грустно.
Понемногу я начал понимать, что опасность никуда не делась: я оказался один на незнакомом берегу, без еды, без оружия и даже почти без одежды. А что, если здесь водятся дикие звери – львы и леопарды? Или, что ещё страшнее, дикари-людоеды? Я слышал, что некоторые дикие племена до сих пор истребляют друг друга этим ужасным способом.