– Ты кто? – раздался испуганный голосок Нафисы. – Вы играете в войнушку?
Ответа не последовало. Снова хлопок. Мгновение спустя из-под двери спальни потекла темно-красная лужица.
Человек с пистолетом неторопливо осмотрел все комнаты, прислушался к тишине. И посмотрел прямо на шкаф, где пряталась Зифа. У девочки заледенела кровь в жилах. Она до боли вонзила зубы в губу, чтобы не вскрикнуть, боясь даже дышать. Казалось, он видит ее насквозь, его взгляд пронзает тонкую дверцу. Но он не подошел. Наклонился, проверил пульс у лежащих на полу тел и, стараясь не наступать в кровь, направился к выходу. Щелкнул замок – запер дверь снаружи.
Зифа не могла выбраться из шкафа. Весь мир сжался до одной всепоглощающей эмоции – животного ужаса. Перед глазами стоял человек с пистолетом. Казалось, он не ушел, а просто затаился где-то рядом, выжидает. Она осторожно приоткрыла дверцу, но так и осталась сидеть, дрожа всем телом. Кровь, расползшаяся по полу багровым ковром, казалась живой, готовой поглотить и ее.
Зифа старалась не смотреть на застывшие лица родителей, на ошметки плоти на стене. Это не может быть правдой. Наяву такого не бывает. Это просто кошмар. Нужно закричать, заорать! Мама услышит, прибежит, разбудит, приласкает, и весь ужас исчезнет. Но она не могла издать ни звука. Тело била крупная дрожь, в горле стоял ком. Она задыхалась. Чудилось, что убийца уже за спиной, что его пальцы вот-вот сомкнутся на шее.
Внезапно – звонок! В дверь! Он вернулся? Нет, это не дверной звонок… Это телефон. Домашний. Замолчи! Не звони! Но к его трели вскоре присоединился другой звук – мобильный! Два телефона, разрывавшие тишину квартиры, выдернули Зифу из оцепенения.
Она открыла глаза. Бросила взгляд на пол. Никакого моря крови, никаких трех бездыханных тел. Стены тоже были чистыми. Зифа очутилась в другом мире, в другой реальности. Она больше не семилетняя девочка, а женщина, перешагнувшая тридцатилетний рубеж…
Зифа уткнулась лицом в подушку и зарыдала – беззвучно, но отчаянно, всем своим существом. То, что она только что видела, было сном. Но не просто сном – это была явь, превратившаяся в ночной кошмар, который никогда не отпускал, время от времени повторяясь. Тот самый горький миг, который в семь лет сделал ее круглой сиротой и обрек на адские муки одиночества.