– Вот, например, эта чашка, – продолжил он. – Вы её храните в серванте много лет, но она ведь уже давно истёрта временем. И всё-таки она остаётся здесь, служит. Почти как человек – стёртый, но ещё нужный.
Татьяна мельком взглянула на чашку и как будто пожала плечами.
– Не знаю, как-то не обращала внимания.
Михаил рассмеялся:
– У тебя, Кеша, даже на чайной чашке какая-то драма разворачивается. Тебе бы клуб символистов организовать в твоём институте. Ты бы и старый шкаф сравнил с разлагающейся цивилизацией.
– Возможно, – усмехнулся Иннокентий. – Но я ведь не обвиняю чашку. Мне просто всегда любопытно: сколько таких мелких потёртостей люди не замечают в своей собственной жизни. И как долго они способны не замечать их, прежде чем через них что-то прорвётся на поверхность.
Татьяна на мгновение задержала на нём взгляд. Её улыбка стала осторожнее, но она не сказала ничего.
В комнате повисло короткое, почти физическое молчание.
Михаил первым разрядил паузу:
– Ты, главное, не переживай. Если в твоей жизни пока нет семьи и детей – это ведь не обязательно трагедия. Просто по-разному бывает. У тебя своя дорога.
Иннокентий медленно поставил чашку на стол. Его голос стал чуть тише, но не менее твёрдым:
– Трагедия – не в отсутствии семьи, Михаил. Трагедия – когда человек начинает подменять жизнь её имитацией. Когда отношения превращаются в привычный ритуал, а под ним зияет пустота. Вот тогда начинается настоящая беда. Это то меня больше и заботит, не подменяю ли ритуалом жизнь я?
Михаил на секунду нахмурился. Татьяна сделала вид, что поправляет подушки на диване.
– Ладно, философ, – мягко сказал Михаил. – Давай лучше за здоровье выпьем.
Он плеснул себе коньяк, предложил и гостю. Иннокентий отказался. После небольшой паузы разговор перешёл на более лёгкие бытовые темы: успехи детей, отпуск, работу.
Но внутренний холод, промелькнувший в предыдущей реплике Иннокентия, будто остался висеть в воздухе, невидимый, как дыхание исчезающего сна.
Через пару часов, собравшись уходить, Иннокентий надел пальто. Михаил похлопал его по плечу:
– Напиши, как будешь дома. Чтобы мы не переживали.
Эта фраза в очередной раз неприятно задела Иннокентия.
– Не нужно беспокоиться как о маленьком, – сказал он, чуть усмехнувшись.
Татьяна улыбнулась:
– Нам так будет спокойнее.