"Мы, наверное, должны возвращаться," – сказал Артем, его голос снова стал более деловым, но в нем все еще чувствовались отголоски их откровенного разговора. – "Ливень пошел на убыль. И мне нужно составить более детальный отчет о состоянии подвалов".
Лея кивнула, вытирая остатки слез. Она чувствовала себя опустошенной, но одновременно и очищенной. Словно какой-то груз, который она несла годами, наконец-то был немного облегчен. "Да, конечно. Спасибо, Артем".
"Не за что," – он посмотрел на нее, и его глаза, казалось, улыбались. – "Иногда нужно просто переждать шторм. А потом… потом можно строить заново".
Они осторожно двинулись обратно по узкому проходу. Воздух в подвале казался менее тяжелым, менее мрачным. Слова Артема эхом отдавались в сознании Леи, создавая новую, пока еще не до конца понятную перспективу. Строить заново. На новом фундаменте.
Когда они выбрались наружу, солнце уже начинало пробиваться сквозь разорванные облака, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого. Дождь почти прекратился, оставив после себя лишь свежий запах озона и мокрой земли. Галерея "Эхо Тишины" стояла перед ними, освещенная новым светом, ее старинные стены казались обновленными, будто омытыми стихией.
Лея посмотрела на Артема. Он стоял рядом, его волосы были немного влажными от дождя, а на лице играл свет. Он выглядел умиротворенным, но в его глазах все еще читалась та особая глубина, которая так притягивала ее. Сегодняшний день, этот неожиданный шторм, этот откровенный разговор в разрушенной часовне – все это стало для Леи поворотным моментом. "Трещины в фасаде" были обнажены, и это было страшно, но одновременно и освобождающе.
Она понимала, что их сближение только начинается. Это не будет быстрая страсть. Это будет медленный, осторожный процесс, похожий на реставрацию старинного здания – снятие слоев, обнажение истинного, укрепление фундамента. И она была готова к этому. Готова к тому, чтобы "Хрустальные поцелуи" медленно, но, верно, начали проявляться между ними.
После шторма и неожиданного откровения в старой часовне Лея чувствовала себя странно – опустошенной, но в то же время обновленной, словно гроза смыла с нее часть накопившейся пыли. Слова Артема о хрупкости и исцелении глубоко запали в ее душу. Весь следующий день она провела в работе, но теперь ее движения были не такими механическими, как прежде. В каждом прикосновении к стеклу, в каждом мазке карандаша на эскизах чувствовалась новая, едва уловимая энергия.