Прикосновение к контрольной консоли – ритуал, въевшийся в кровь. Пальцы в тонких перчатках из кожи звездного ската – дар Наставника на посвящение – нашли привычные углубления на камне, еще хранившем тепло ее предшественников. Проверка резонансных частот, калибровка гравитационных якорей, запись в Хроники – симфония долга, исполняемая миллионы циклов. Но под этой заученной мелодией всегда звучал иной мотив – тихий, щемящий. Одиночество.
Оно не было просто отсутствием кого-то рядом. Оно было самой сутью Аэрии для нее – холодный блеск пола под ногами, гулкие коридоры Храма Равновесия, где шаги отдавались эхом вечности, безразличные взгляды звезд-измерений на бархате не-неба. Другие Стражи были функциями, винтиками великого механизма Баланса. Элар, ее Наставник, чье сердце, казалось, было высечено из того же обсидиана, что и террасы. Молодые – такие же, как она, замкнутые в своих секторах, своих сменах, своих страхах нарушить хоть ноту в великой партитуре. Они были созвездием одиноких солнц, разделенных бездной долга. Близость – роскошь, непозволительная тем, кто держит на плечах хрупкое равновесие реальностей.
Баланс, – шептали Врата. Отрешенность, – вторило им эхо в пустых залах ее души.
Иногда, в часы затишья, когда пульсация Арки становилась медленной, как дыхание спящего бога, Лина позволяла себе поднять взгляд к туманным пятнам чужих вселенных. И запретная мысль, острая, как осколок льда, колола сердце: каково там? В мире, где звезды – просто звезды, где есть рассветы и закаты, где жизнь не служение, а… просто жизнь? Где можно плакать, не боясь размыть руны на контрольной панели?
Она коснулась пальцем сигнальной руны. Стабильно. Усыпляюще стабильно. И та часть ее существа, что еще помнила себя не механизмом, а живой душой, изнывала от этой предсказуемости. Жаждала… сбоя? Нет, не хаоса. Скорее, знака. Ответа на безмолвный вопрос: есть ли в этом бесконечном уравнении место для переменной по имени Лина?
И словно в ответ, воздух перед Аркой дрогнул, стал плотным, как вода перед грозой. Запах озона сменился гарью и предчувствием разрыва. Серебряные вены на Вратах забились в лихорадке, вспыхивая агонизирующим, мертвенно-бледным светом. Руны на консоли взвыли багровым – сигнал такой чистоты и силы, что его не видели со времен Войн Искажения. Несанкционированный прорыв. Катастрофический уровень.