и чучела животных, кукол и мореходную атрибутику. Но постепенно до нее дошло, что это место застряло где-то на полпути между наукой и искусством. Не то лаборатория химика, не то студия художника. Казалось, что одна, что другая уже давно почили в бозе, так и не придя к согласию.
Из-за портьеры в задней части показался человечек с добрым, а может, просто усталым лицом. Он пришел в восторг оттого, что юная иностранная дама так хорошо владела итальянским. После недолгой беседы он достал старомодный альбом со студийными фотопортретами – из тех, какие собирала в детстве мама Хелен. Она узнала многие предметы обстановки в руках легионеров, охотников и моряков на фотографиях. Хозяин сказал, что из Хелен выйдет импозантная Минерва. Развернув задник с изображением Парфенона, он поставил Хелен перед ним и, порывшись в реквизите, извлек шлем, копье и чучело совы. Но Хелен отказалась. И тут же добавила, не дав разочарованию отразиться на лице фотографа, что очень даже хотела бы сфотографироваться. Только без костюма. И без задника. Как есть, в интерьере ателье. Фотограф, в равной степени польщенный и смущенный, поспешил запечатлеть первый день новой жизни Хелен.
К четвертому году своих путешествий Бревурты успели посетить все столицы континентальной Европы и курорты, облюбованные американскими экспатриантами, а кроме того, оставили на карте свихнувшуюся цепочку следов, отмечавших их усилия по образованию Хелен. В силу того, что их путешествия длились так долго и покрыли такую территорию, преследуя как светские, так и образовательные цели, Хелен – вопреки ее сдержанному темпераменту и благодаря неутомимым усилиям матери упрочить семейное положение – сделалась в некотором роде сенсацией. Всякий раз, как Леопольд отлучался в одну из своих кратких поездок, чтобы посетить интересовавший его салон, принять участие в спиритическом сеансе, побывать на собрании теософского общества или навестить одного из тех, кого он называл своими коллегами, миссис Бревурт брала с собой дочь на очередное мероприятие, заявляя, что она уже достаточно взрослая, чтобы начать понимать, как на самом деле устроен мир. Однако Хелен, согласно этикету, была еще слишком юной для выходов в свет. Поэтому миссис Бревурт брала ее с собой не как вторую гостью, но как живую диковинку.