За окном лежал их мир. Увал – длинный, покатый холм, поросший непроходимой стеной вековых елей и пихт, чьи корни, как каменные пальцы, впились в склон. Их темные, мохнатые силуэты, засыпанные кое-где последним снегом, словно сединой, стояли нерушимым зубчатым частоколом против постепенно розовеющего восточного неба. Воздух над тайгой дрожал легкой, холодной дымкой – дыханием спящей земли. Внизу, в ложбине между увалами, серебрилась извилистая нить Камы-матушки, Ыджыт Ю (Большая Вода). Ближе к берегам она была еще скована ноздреватым, потемневшим ледяным панцирем, но на стрежне уже чернела зловеще темная вода, готовая в любой момент взломать оковы и вздохнуть полной грудью, унося с собой зимний сон. От реки тянуло сыростью, свежестью и едва уловимым запахом подводных трав. Где-то в прибрежных кустах треснула льдинка – предвестник грядущего грохота ледохода.
Где-то там, в темной чаще на склонах увала, под защитой вековых стволов, ждали его борти. Дикие ульи в дуплах старых лип, за которыми их род ухаживал поколениями. Каждое дерево было отмечено особым знаком – зарубкой, передаваемой от отца к сыну. Это была не просто добыча сладкого золота – это была священная связь с тайгой, семейная гордость и завет. Знание, какие деревья выбрать (липу, реже сосну с дуплом), как оберегать пчел от медведя-лакомки (ошпи), устанавливая на стволах заостренные колья-рогатины, как собирать мед, не разоряя семью, передавалось от отца к сыну вместе с секретом дымаря из бересты и священной смеси глины и мха для замазывания срезов. Этот мед – густой, терпкий, пахнущий дымком и цветущей кипрей-травой (иван-чай) – был главным их богатством, основой меновой торговли с прикамскими племенами. Он был словно жизненный сок самой земли, сгусток летнего солнца и цветения, дарованный тайгой за уважение и знание ее законов. "Мед – вöрсалöн сьылöм" ("Мед – песня леса"), – говорили старики.
«Пора, – подумал Йиркап, и мысль эта согрела его изнутри, став теплой и твердой, как гладкий речной камень-оберег от кулiс (злых духов), лежащий у него за пазухой. – Пора будить тайгу». Зима кончилась. Пора открывать борти, готовить лодку-долбленку (дöра) из цельного ствола осины к сплаву, ставить силки на зверя, встречать первые проталины с новыми силами. Весенний пульс Увала набирал силу, и он должен был идти с ним в ногу.