Когда придет время, дом будет открыт всем гостям.
Оранжевый свет лампы заливал комнату; мотыльки бились крыльями о сетчатую дверь. Она не знала, сколько времени смотрела на записку. «Когда придет время». Вспомнились слова Ингрид: отец обещал рассказать о своем проекте, когда придет время. Неужели он построил дом и ничего никому не сказал? Да еще на вулкане. Она знала только одну лавку Кано. Все это казалось совершенно бессмысленным. Особенно окружавшая проект загадочность.
Может, отец волновался из-за цунами? Или ждал очередного извержения Мауна-Лоа [26] и опасался, что в этот раз лава дойдет до Хило и сотрет город с лица земли? Впрочем, было еще одно возможное объяснение, единственное, что приходило в голову: вторжение японцев, о котором все твердили в последнее время. То, что они сотворили с Китаем, не укладывалось в голове; город полнился слухами и газетными заголовками, и каждую неделю их становилось все больше. Странное предчувствие камнем легло на грудь. У отца было много друзей среди японцев; что, если он что-то знал? Она вспомнила газетный заголовок: «В выходные японцы могут нанести удар». Тем более следовало вернуться в Гонолулу; там стоял американский флот, там было безопаснее.
В голове роились сотни вопросов, но веки слипались; ее клонило в сон. Мир пошатнулся; ей казалось, что если она не приляжет, то точно упадет. Не почистив зубы, не переодевшись и даже не заглянув в ванную, она упала на пыльные простыни и свернулась калачиком. На матрасе осталась вмятина в форме тела отца, а в оглушительной тишине, стоявшей в доме, ей почудились стук его ножа по тарелке и звон кусочков льда в бокале. Комната внезапно наполнилась этими звуками.
Несмотря на усталость, Лана несколько часов пролежала без сна, ворочаясь и плача. Она извинялась, переписывала их историю и признавалась отцу в своих противоречивых чувствах. Она сердилась на него за то, что он взял и умер, сердилась на себя, что вовремя не успела в Хило. Печальная правда заключалась в том, что она была худшей дочерью в мире.
7 декабря 1941 года
Хило
Лану разбудили петухи. На миг она растерялась, забыв, где находится; во рту словно кошки ночевали. Джин с тунцом оказались не лучшим сочетанием. Желудок урчал от голода; в висках пульсировала головная боль. Сегодня ей предстояло столько дел, что она велела себе не думать ни о чем до завтрака.