Если над ними прямо сейчас кружили японские самолеты, значит, и японские корабли и подводные лодки тоже плавали где-то рядом в гавайских водах. А корабли и субмарины означали полноценное вторжение. Где же американские войска? Лана попыталась вспомнить, видела ли она линкоры, подлетая к Хило, но голова шла кругом, и она никак не могла сосредоточиться.
Вернулся Фред с винтовкой; девочки бежали следом. Лана подумала, что винтовка никак не защитит их от японского истребителя, но придержала язык. С оружием точно лучше, чем без него. Они сели за стол – все, кроме Фреда; тот мерил шагами кухню и каждые тридцать секунд пригибался и смотрел в окно, высматривая в небе истребители. От напряжения его ноздри раздулись; если бы мимо пролетел голубь, он, безусловно, его бы пристрелил.
– У отца тоже есть ружье. Могу принести, – сказала Лана.
Фред кивнул.
На улице как будто ничего не изменилось. Над жасминовым кустом кружила бабочка, голуби занимались своим обычным делом: сидели на ветке крыло к крылу и грелись на солнышке. Лана прислушалась, надеясь уловить рев моторов, но услышала лишь радиоприемник, громко трубивший в окне Вагнеров. Может, ей следовало зайти к Рамиресам, проверить, как они? Но миссис Рамирес непременно захотела бы узнать все, что случилось за последние десять лет, а у Ланы не было сил объяснять. Она подумала о Рю Мотидзуки, или просто Моти, как они его называли, – папином приятеле, с которым они вместе рыбачили. Тот жил на соседней улице, за пастбищем и старой каменной стеной.
Оставив у Фреда отцовскую винтовку, Лана отправилась искать Моти. Из всех оставшихся в Хило знакомых он нравился ей больше всего. У него были крупные зубы и широкая улыбка, а его смех напоминал блеяние одинокого ослика. Родители, работавшие на сахарных плантациях, привезли его на Гавайи в десять лет. Разок окунувшись в теплый гавайский океан, он понял, что останется здесь навсегда. Они с отцом сошлись на почве любви к рыбалке и крепко подружились. Она и так планировала зайти к нему после завтрака, так почему авианалет должен ее остановить? Что ей еще было делать?
Трава во дворе у Моти была ровно подстрижена на два пальца; ни один лист кордилины не валялся на лужайке. Маленький белый домик Моти был отделан красными декоративными планками, изгородь недавно подравняли. Насколько Лана себя помнила, в доме Моти всегда пахло рыбой, а ранним вечером блики закатного солнца нередко освещали серебристую рыбью чешую, которой было усыпано все внутри.