Но сейчас шторы были задернуты, и в доме, кажется, никого не было. Она все равно постучалась.
– Моти, это Лана Сполдинг! Откройте дверь, если вы дома!
Ни звука, ни шороха. Может, он вышел в море? Она надеялась, что нет. Она снова забарабанила в дверь.
– Моти!
Через шесть секунд дверь резко распахнулась. На пороге стоял мальчик лет шестнадцати. Лана опешила – неужто у Моти за время ее отсутствия родился сын? Мальчик молча пригласил ее в дом.
Запахи часто вызывают в памяти картины прошлого, а с этим домом у Ланы было связано много воспоминаний. Сасими, банановый пудинг, веселый смех. На стенах висели рыбные хвосты, наживки и стеклянные шарики в сетках. Моти сидел в центре комнаты за столом для игры в карты. Из радиоприемника в углу лилась музыка.
Вставать он не стал.
– Лана-сан, – хрипло проговорил он.
По темным кругам под его глазами и обтянутым сухой морщинистой кожей скулам Лана поняла, что он нездоров.
– Моти, вы слышали? Про отца.
Он молча кивнул.
– А про нападение?
Еще один кивок.
Лана расплакалась. Привычная жизнь рассыпáлась на глазах, и с каждой минутой становилось все хуже. Она подвинула стул и села. Он потянулся и взял ее за руки; ее успокоило знакомое прикосновение его теплых мозолистых ладоней. Моти жил по соседству, сколько она себя помнила; без него она не представляла их район.
– Моти, что с вами случилось?
– Такой же вопрос могу задать тебе, – ласково ответил он.
– Поговорим потом. Я очень растеряна… Мне нужно, чтобы кто-то сказал мне, что делать. Вы слышали что-то, кроме того, что передавали по радио? Возможно, друзья-рыбаки что-то говорили? – спросила она.
– Звонил судья Карлсмит и сказал, что ловушки для лобстеров переполнились. Это был наш с ним тайный шифр; значит, мы окружены.
У нее ухнуло в животе.
– У вас есть тайный шифр?
Сорвавшимся голосом Моти продолжал.
– Они давно приставили судью ко мне, чтобы он за мной присматривал. Федералы еще несколько месяцев назад составили списки потенциально опасных граждан на случай войны.
– Кто «они»? И почему вас считают опасным?
– ФБР, военные, полиция. Потому что у меня есть лодка, и я играю в карты с главами японской общины. Откуда мне знать? – ответил он, подвигая на место кусочек головоломки.
Под тяжестью его слов она словно приклеилась к стулу. С одной стороны, в этом не было ничего неожиданного; слухи ходили давно. И все же это казалось невозможным и несправедливым.