"Скачки…" – пробормотал Кайл, натягивая черную форму капитана дальнего рубежа. Знакомое ощущение тревоги, холодный ком в желудке, сжался еще плотнее. Оно было почти таким же, как тогда, за день до того, как Шахта №7 под Лагерем "Полярная Звезда" открыла им свои объятия. За день до того, как друзья превратились в призраков его кошмаров. "Поддерживайте боевую готовность "Омега". Пусть инженер Реннер проверит экраны пси-защиты. Лично."
"Уже передано, сэр. Реннер ворчит, что это пустая трата ресурсов, но лезет в систему," – доложила Аня. "Ждем приказа. Флот…" – она сделала паузу, – "Флот выглядит готовым разорвать пространство."
"Принято. Я на мостике через пять. Варрен – вне связи." Он отключил комлинк.
Тишина каюты снова навалилась на него, но теперь она была наполнена эхом кошмара. Он подошел к небольшому зеркальному экрану на стене, включил его, не как зеркало, а как дисплей. На нем промелькнули его собственные черты: коротко стриженные темные волосы с проседью на висках, резко очерченное, угловатое лицо, иссеченное морщинами усталости и глубокими складками боли у рта. Но больше всего он смотрел в глаза. Серые, холодные, как лед на астероиде. В них жила глубина, которой не должно быть у сорокалетнего человека. Глубина, в которой прятались тени Лагеря. И сейчас, в глубине зрачков, ему померещился слабый, почти неуловимый отблеск лилового света. Он резко выключил дисплей.
Ты выжил. Ты один.
Слова из кошмара жгли навязчивой мыслью. Он был не один. Не совсем. В Лагере их выжило трое. Он, доктор Элиас Торн (сейчас – главный научный сотрудник флота, зарывшийся в архивы и анализы) и… Серж. Сергей "Серж" Волков. Инженер-самоучка с нестабильной психикой и странными проблесками интуиции, граничащей с ясновидением. Серж был здесь, на "Фениксе", его главный инженер. Его живое напоминание и его самая большая слабость. Кайл знал, что Серж тоже видел кошмары. И знал, что сегодня ночью Серж не спал.
Он глубоко вдохнул, выдохнул, пытаясь выдавить из легких остатки ледяного воздуха кошмара. Нацепил на запястье компактный комлинк, проверил крепление штурмового бластера на бедре – привычный жест, ритуал. Затем вышел в узкий, слабо освещенный коридор корабля.
"Феникс" был не флагманом. Не линкором. Он был "Кинжалом" – класс быстрых, маневренных ударных кораблей дальней разведки и точечных операций. Его домом были окраины карт, тени астероидных полей и холодная пустота между звездами. Корабль гудел. Не просто гудел – он вибрировал от скрытого напряжения. Шлифовка металла по металлу где-то глубоко в корпусе, шипение гидравлики, прерывистый писк приборов – все это сливалось в симфонию готовности к бою. Воздух был наэлектризован. По коридорам сновали члены экипажа дельты-смены – подтянутые, в безупречной форме, но на их лицах читалось напряжение. Слишком бледные. Слишком сосредоточенные. Шепотки затихали при его появлении. Глаза скользили по нему, по его шрамам, и быстро отводились. Они знали. Все знали про "Полярную Звезду". Про выживших. И про то, что капитан Варрен видел кошмары. Он был их командиром, но также и предостерегающей легендой. Человеком, заглянувшим в бездну.