Мостик погрузился в напряженное молчание. Только тихий гул систем и прерывистое дыхание экипажа нарушали гнетущую тишину. Кайл чувствовал их взгляды – молодого оператора сенсоров, который еще не нюхал пороха галактических войн; старого, видавшего виды инженера Гримза, чье лицо было изборождено шрамами и морщинами беспокойства; политического офицера Конкордиата Мартелла, который наблюдал за ним с привычной подозрительностью. Цинизм Кайла по отношению к политикам был притчей во языцех, и Мартелл это знал. «Фобос» был его кораблем, его командой, но тень Конкордиата с ее интригами и глупостью витала здесь всегда.
«Коммандер», – голос Варгаса снова прозвучал в динамиках, на этот раз с отчетливой нотой напряжения. «Отряд «Альфа»… у них проблемы».
«Конкретнее, лейтенант!»
«Страх, сэр. Необъяснимый, дикий страх. Сержант Торрес докладывает, что люди на грани паники. Говорят о… движущихся тенях в периферийном зрении. О чувстве, что за ними следят. Температура внутри продолжает падать».
«Тени?» – Кайл почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Как в кошмарах. «Это психоз? Отравление газом?»
«Скафандры показывают норму, сэр. Воздух чист. Но…» Голос Варгаса дрогнул. «Они нашли следы борьбы. Стрельбы. Много стрельбы. Стены и пол… изрешечены. Но не только пулями».
Голографический проектор ожил, передавая изображение с камеры сержанта Торреса. Картина была удручающе знакомой и в то же время чудовищно новой. Стреляли отчаянно, наугад – пулевые отметины покрывали стены, потолок, оборудование. Видны были следы отчаянной рукопашной – опрокинутые столы, разбитые мониторы. Но это было не главное.
Главное было на полу. И на стенах.
Темная, почти черная слизь. Она лежала лужами, тягучая и неестественно блестящая даже в тусклом свете аварийных фонарей скафандров. Капли ее, казалось, медленно пульсировали, как живая плоть. И следы… Следы когтей. Но не к'тарнских, с их тремя острыми крючьями. Эти были… другими. Глубже. Шире. И они не просто царапали поверхность – они словно плавили металл и пластик, оставляя за собой борозды искаженного, словно текучего вещества. Геометрия следов вызывала тошнотворное головокружение – линии сходились под углами, невозможными в трехмерном пространстве, изгибались в спирали, которые мозг отказывался воспринимать целиком. Научный офицер «Фобоса», наблюдавшая за трансляцией, тихо ахнула.