А кто же были те молящиеся? Да, украинцы, конечно, русских, наверное, на той службе по пальцам можно было перечесть. Но все молились одному и тому же Богу и Сыну Его. Это и было тем общим объединяющим началом, на котором и можно было строить взаимопонимание между ними и нами.
Позже, будучи уже школьником, я зашел в католический костел, что возвышался готической громадой в центре Стрыя. Вышел оттуда с совершенно другим настроением, подавленный даже запуганный. Хоть мне вокруг все говорили, что Бога нет, и я, в конце концов, в это уверовал на долгие годы, опомнившись только уже в зрелом возрасте, но тогда в глубинах незрелой души затаилось такое чувство. Если Он есть, то в русской интерпретации Он добрый, поднимающий тебя в эту солнечно-золотую высь, чтобы ты, напитавшись этого благодатного света, стал лучше. А тот, которому поклоняются в вонзающихся в небо готических храмах, наверное, тоже справедливый, всевидящий, но суровый, даже злой, давящий тебя за грехи твои.
А галичане, они, в какую сторону ветер дунет, к тому краю и прибиваются. Были православными, да соблазнились на папские посулы, став униатами. То есть, по форме вроде как православные, да с католической начинкой. При «советах» их опять в православие вернули, так как церковь ту, униатскую, прикрыли за пособничество фашистам да бандеровцам. Когда с бабушкой мы в храме стояли, он православный был, потому и взаимопонимание там можно было найти. А теперь он опять греко-католический. Может, в этом метании и есть суть галицийского характера, расползшегося по всей Украйне и сделавшего из нее то, что мы имеем несчастье лицезреть?
Но вернемся к бабушке. Каково было ей, у которой в роду одни Иваны да Марьи, оказаться в этом чужом и даже чуждом ей крае? Конечно, русскоговорящий городок смягчал ситуацию, но она и в город выходила, в ту же церковь, на рынок, даже торговала на барахолке отрезами, да офицерскими сапогами, что выдавались отцу и оставались неиспользованными.
Помню, как рассказывала мне, что поругалась с одной торговкой, которая всучила ей что-то не очень свежее.
–Я ей говорю, ты верующая? И я верующая. Как же ты тогда не боишься обманывать людей?
Чем кончился конфликт, не помню. Но, ругаясь, они понимали ж друг друга. Одна на русском языке, другая на местном украинском. Так она и с другими местными тетками потом общалась, но уже по-хорошему.