Фрейя подступает ближе, и комок шерсти смотрит на нее блестящими черными глазами. Хвост все-таки не голый, а пушистый, усы вовсе не жесткие, а нос скорее в форме сердечка, а не конуса. Фрейя прикусывает щеку. Надо же было выставить себя такой слепой дурой, да еще и истерику закатить.
– Димитрий держит песчанку? – Голос подводит. Как-то не похож Димитрий на любителя грызунов.
– Адониса завела его жена. Сама ушла, а питомца бросила, вот парни и сошлись. В общем-то, только мыш на память от нее и остался. Димитрий обрадуется, что ты его нашла… Хочешь подержать?
Ксантос вытягивает испачканную вином руку, и Адонис шустро мчится вниз по ней, как по беговой дорожке.
Фрейе совсем не хочется общаться с грызуном, но как теперь отказаться? Ей так неловко, что она приняла его за крысу – получается, оскорбила и дом, и само животное.
– Конечно, давай! – Фрейя ловит Адониса, стараясь не завизжать, пока коготки царапают кожу. Но тут мыш вырывается из рук и прыгает на грудь, цепляясь за край топа. А уж когда усики начинают щекотать тело, она не выдерживает. – Брысь!
Ксантос хочет поймать беглеца, но тот проваливается Фрейе в декольте.
– Ксантос? – В дверях появляется Димитрий и застает неловкую сцену. Рука брата наполовину засунута под футболку гостьи. Димитрий кривится от ярости и выдает тираду на греческом, размахивая руками, точно мельница.
Щеки горят. Фрейя смотрит на Димитрия.
– Извини. Я приняла твоего питомца за крысу, испугалась, а Ксантос просто показывал мне…
Димитрий смотрит на них обоих.
– Песчанку, – договаривает Ксантос, глядя на Фрейю.
Димитрий поджимает нижнюю губу и тянется за освобожденным питомцем.
– Ты все неправильно понял, – уязвленно говорит Фрейя, бросает на Ксантоса умоляющий взгляд, но он, похоже, человек немногословный. Просто стоит, подняв одну руку, мол, сдаюсь, а другой держит Адониса. Судя по улыбке, вспышка брата изрядно веселит Ксантоса.
– Подожду снаружи, – заявляет Димитрий, прижимает мыша к груди и захлопывает за собой дверь.
Ну вот. Фрейя хватает телефон и спешит следом.
– Рад был познакомиться, Фри-я, – окликает ее Ксантос.
Она оборачивается и видит, как он водит перепачканными ладонями по комоду. Господи, что Димитрий о ней подумал? Она всего пару часов на Кипре, а его брат уже засунул ей руки в декольте. Щеки пылают. Последний раз она чувствовала себя такой униженной, когда мать слишком рано вернулась домой и застала ее за мастурбацией на диване при свете дня.