– Кто осмелится тронуть машину с правительственными номерами? Он просто хотел показать нам, что ездит на новой машине, – сказала потом мать.
Пребывание в Европе добавило дяде Амиру уверенности в себе и отполировало его индивидуальность и стиль до блеска. Возможно, на меня повлияла та ирония, с какой мать отзывалась о его новых родственниках, но я начал невольно сопротивляться дядиному обаянию, чего раньше за собой не замечал. А может быть, я просто подрос (мне ведь было уже почти тринадцать). Он даже двигался теперь иначе. Беспокойные, дерганые движения стали более сдержанными. Он все делал неспешно, как человек, сознающий, что на него постоянно устремлены восхищенные и завистливые взгляды. И смеялся он по-другому – экономно, будто демонстрируя, как надо контролировать свой смех. Время от времени прежнее балагурство все-таки прорывалось наружу, и тогда по лицу дяди Амира проскальзывала озорная улыбка, словно он только что отпустил крепкое словцо и просил нас на него не обижаться. Но в какой-то степени он еще оставался моим искусителем. Мне были дороги привезенные им подарки, в том числе трикотажная футболка с большими буквами UCD [23] на спине – я носил ее только с перерывами на стирку, так что она полиняла и вытерлась буквально за месяц-другой. Когда дядя Амир бывал в настроении, он рассказывал о своих путешествиях по Европе, и я с восторгом рассматривал фотографии: вот они с тетей Ашей сидят в брюссельском уличном кафе, вот стоят перед Эйфелевой башней, а вот обнимают каменных львов в мадридском парке, прогуливаются у зоопарка в Риджентс-парке, облокотились на парапет над Темзой… Благодаря дяде Амиру и тете Аше эти красочные городские виды превращались из фантастических телевизионных декораций в реальность.
Свадьбу сыграли с размахом – на нее пришли министры, послы и высокие военные чины с женами, гости щеголяли в костюмах и поглаживали свои драгоценности. Для торжественного приема был разбит шатер в частном саду отставного вице-президента, отца тети Аши. Мать уговорили сесть на подиуме, и она сидела там вместе с важными особами, пока произносились речи, а на меня дядя Амир велел надеть черные брюки и галстук. Потом я бродил по саду, удивляясь его просторам и безмятежности и гадая, сколько понадобилось усилий, чтобы создать из нашего грубого воздуха эту умиротворенную атмосферу. Вскоре после женитьбы на тете Аше дядя Амир получил назначение в бомбейское консульство на три года. Перед отъездом в Индию он подарил мне велосипед, вследствие чего мои сомнения на его счет уступили место виноватой благодарности.