И хотя я робела в присутствии принца Дании, любопытство все-таки взяло верх.
– Чем болен король? – спросила я.
– Он был проклят.
Мне не требовалось дополнительных пояснений, потому что мама рассказывала мне немало историй о ведьмах из северных краев.
– Откуда ты знаешь? – спросила я шепотом, изнывая от любопытства.
– Он сам так сказал. – Ты посмотрел на меня как на умалишенную. – Великая ведьма с Вардё наложила на него проклятие. Я не просто так пришел в библиотеку. Мне нужны книги о темных ведьминских путях. В частности, я ищу «Демонологию» шотландского короля Якова. Она тебе не попадалась? Мы должны снять проклятие.
– Как снять проклятие? – спросила я.
– Молитвой и ревностным служением Господу, – ответил ты, выпрямившись во весь рост. Серебряный кант у тебя на камзоле сверкал в мягком послеполуденном свете. – Настоящая святость сильнее дьявольских козней.
Я посмотрела тебе в глаза и увидела в них убежденность и что-то еще. Что-то, чему я не знала названия. Еще ни один юноша не смотрел на меня так же прямо, как ты. Хотя, полагаю, как принц ты имел на то право. Я не отвела взора. Мне почему-то казалось, что ты должен видеть, как внимательно я тебя слушаю. Мои щеки горели, в груди стало тесно.
– Ты хорошая девочка, Анна? – спросил ты с легкой улыбкой.
Не найдя слов для ответа, я молча кивнула, и ты вернул мне книгу.
– Уж ты постарайся, Анна, – сказал ты, по-прежнему улыбаясь. – Постарайся быть очень хорошей, чтобы держать дьявола подальше.
В тот же вечер, за ужином из селедки и хлеба, я спросила у отца о недуге нашего короля.
Он ответил не сразу, сначала дождался, когда из столовой выйдет служанка.
– Его симптомы меняются каждый день. – Отец тяжко вздохнул. – В один день у него рези в желудке, в другой – спазмы в кишечнике. В третий – сильные боли в груди. Или голова болит так, что темнеет в глазах.
– Ты веришь, что он исцелится?
Мама нахмурилась, поскольку категорически не одобряла моего увлечения медициной; однако она не велела мне замолчать, ведь ей было известно, насколько крепкой была моя связь с отцом. Я была папиной ученицей. Во всяком случае, до тех пор, пока не появился Амвросий.
– Ты сама знаешь, дочь, что существуют болезни, чей исход лежит за пределами наших врачебных возможностей.
Мне так нравилось, когда отец говорил со мною как с равной, словно я и вправду была настоящим врачом. Я наслаждалась его вниманием и уважительным отношением, хотя мама снова нахмурилась и покачала головой.