– Так, сестренка, я здесь. ― Она берет трубку и идет к барной стойке. ― Ну как ты? Что у вас там происходит? У тебя ведь не было очередного приступа?
Она придвигается вплотную к камере, чтобы получше меня разглядеть. Тени под ее великолепными изумрудно-зелеными глазами залегли еще глубже, чем в последний раз, когда я ее видела.
– Бейли, а сама-то ты как? Ты в порядке? ― осведомляюсь я. ― Ты все еще с… этим, как его?
– Слушай, обо мне мы поговорим в другой раз. А сейчас рассказывай, как у тебя дела. Зачем ты позвонила?
– Окей, мне нужна твоя помощь. Вопрос жизни и смерти.
Бейли усмехается:
– Да у тебя всегда так.
– Нет, на этот раз я серьезно.
– Выкладывай.
– Хорошо, ― говорю я и откидываюсь спиной на подушку. ― Ты все еще можешь имитировать голоса?
– Некоторые навыки, ― голосом Барта Симпсона отвечает она, ― они с тобой навсегда, юная леди.
И страшно смешит меня этим. Бейли всегда смешит меня.
– Супер. Как думаешь, сможешь завтра изобразить мою маму?
– Конечно, дорогая. Ради дочери чего только не сделаешь? ― отвечает она голосом, преисполненным мудрости и истинной материнской заботы.
Почти против воли я думаю о своей настоящей матери ― какой, интересно, голос у нее.
– Но мне нужна вводная.
Я рассказываю ей все: о Кайле, о моей поездке, о планах побега, о моей операции, и Бейли во всем меня поддерживает. Хотя мы прожили вместе всего два года, Бейли для меня почти как мать. Мы познакомились в моей последней приемной семье, и это было лучшее время в моей жизни. Но когда ей стукнуло девятнадцать, они заставили ее съехать, чтобы наконец положить младшую девочку на отдельную кровать. И Бейли оказалась на улице с двумя сотнями долларов в кармане. Она перебралась в Атланту, и с тех пор мы виделись от силы пару раз.
Мы проболтали с Бейли почти полчаса, и, когда я кладу трубку, сердце мое полно любви и тепла. Да и таблетки, судя по всему, подействовали. Невидимые руки, сжимающие мои легкие, вроде как разжались чуть-чуть. Я смотрю в окно и вижу, что сегодня звезды светят ярче, чем обычно. Венера наблюдает за мной с небес. Я мысленно улыбаюсь. Сегодня я сделала доброе дело. Может, если мне удалось спасти хотя бы одну жизнь, уже не так важно, что я забила на попытки спасти свою собственную. Я тянусь к дневнику, но глаза у меня сами собой закрываются.