Он объяснил, почему так проникся трудами стоиков: «Мне нравится, что у них такая логичная, стройная система житейских правил – и при этом очень прагматичная. Все их идеалы достижимы, потому что учитывают сильные и слабые стороны человеческой природы. Нас не заставляют стремиться к чему-то смутному, не навязывают идею успеха, который просто не под силу большинству людей».
Но чем же стоики могли помочь мне? У меня совсем другой склад характера. Моя жизнь – вечный хаос и кавардак. Можно ли приспособить философию стоиков и для моих нужд – или она подходит далеко не всякому? Была середина 2019 года, у меня выдалась пауза между редакционными заданиями, и я подумала: почему бы нет? Логика подсказывала, что терять все равно нечего. Интуиция намекала, что мне самой это будет полезно.
Следующие два года были заполнены обсуждениями, дебатами, чтением и попытками применить уроки древних стоиков ко всем сферам повседневной жизни: работе, финансам, политике, спорту, личным отношениям, воспитанию детей и домашних животных, социальным сетям, карьерному росту, мечтам, надеждам, обязанностям и мыслям о смерти.
В ходе своей неформальной учебы я сделала несколько удивительных открытий. Например, дохристианская философия стоицизма во многом звучит современнее христианства – и гораздо демократичней. Стоики не считали женщину низшим существом и не признавали жестких сословных иерархий. По их представлениям, вершин мудрости – философского аналога святости – способен достичь любой (впрочем, я не знаю, кто мог бы по праву возложить на себя такой венец). Вопреки расхожим представлениям о стоиках как суровых, самодостаточных одиночках, эти древние философы принимали живейшее участие в общественной жизни. Отношение стоиков к природе и мирозданию проникнуто глубокой, восторженной любовью; в их трудах слышатся отголоски языческого поклонения всему живому.
Древние стоики обозначили и состояние души, к которому надлежит стремиться человеку: атараксия (в дословном переводе – «отсутствие волнений»), тщательно выверенное душевное равновесие. В нем нет места бурной радости, ликованию, религиозному или мистическому экстазу; оно не походит и на ту эйфорию, которую современный человек испытывает под воздействием любви или наркотиков. Атараксия – это глубинный, невозмутимый покой: мир может рушиться у вас на глазах, но душа остается безмятежной.