– Алекса Вэлор, – сказала она, стараясь не дрогнуть. – Ассистентка мисс Вэлмор.
Он пробежал глазами по экрану, кивнул и отступил. Алекса прошла мимо, ощущая, как взгляды скользят по ней – любопытные, оценивающие, равнодушные. Толпа вокруг была сплошь из другого мира: женщины в мехах и бриллиантах, мужчины в смокингах с сигарами, смех которых звенел, как звон бокалов. Шампанское лилось рекой, официанты в белых перчатках скользили между гостями, разнося устриц и канапе с икрой. Где-то вдали играл джаз – саксофон тянул мелодию, ленивую и тёмную.
Она нашла Вивьен у края пирса, рядом с трапом, ведущим на борт. Та стояла спиной к воде, окружённая тремя мужчинами в костюмах, чьи лица казались вырезанными из глянцевых журналов. Вивьен была в алом платье, облегающем, как вторая кожа, с высоким разрезом, открывающим ногу. Её волосы, обычно стянутые в пучок, теперь спадали волнами на плечи, и в свете заката они казались почти живыми. Она смеялась – коротко, резко, как звук рвущейся бумаги, – но её глаза оставались холодными.
– А, вот и ты, – сказала Вивьен, заметив Алексу. Мужчины замолчали, повернувшись к ней. – Моя новая тень. Алекса, подойди.
Алекса шагнула ближе, чувствуя, как каблуки вязнут в деревянных досках пирса. Вивьен взяла её за локоть – хватка была неожиданно сильной – и повернула к гостям.
– Джентльмены, это Алекса Вэлор. Моя правая рука на ближайшие три месяца. Или пока не сломается, – она улыбнулась, но в голосе сквозила сталь. Мужчины засмеялись, один протянул руку, которую Алекса пожала, стараясь не морщиться от запаха его одеколона – резкого, как уксус.
– Приятно видеть свежую кровь, – сказал он, обнажая зубы в улыбке. – Вивьен быстро сжигает помощников.
– Только тех, кто не справляется, – отрезала Вивьен, отпуская локоть Алексы. – Иди, принеси мне джин. Сухой, безо льда. И не задерживайся.
Алекса кивнула и направилась к бару, пробираясь сквозь толпу. Её щёки горели – от унижения или адреналина, она не могла понять. У стойки она заказала джин, наблюдая, как бармен ловко наливает его в высокий стакан. Позади кто-то кашлянул, и она обернулась.
Женщина стояла в двух шагах, высокая, с короткими платиновыми волосами и шрамом, пересекающим бровь. Её кожаная куртка выглядела неуместно среди мехов и шёлка, а взгляд – острый, как лезвие – скользнул по Алексе, будто снимая мерку.