Когда гости уехали, мать пошла в комнату отца. Он все еще был сердит и молча попыхивал из своей трубки, шагая из угла в угол.
– Она не переносит насмешек при чужих, – сказала пасторша. – Тебе бы следовало прекратить это поддразнивание.
– Не переносит? Скажите пожалуйста! Нет, пусть научится переносить! Этакая девчонка… Неужели ты полагаешь, что такое поведение прилично?.. Да еще в присутствии русских?
– Я этого не говорю, но…
– Еще бы ты говорила! Порядочная мать должна позаботиться о том, чтобы её дочь не была дерзка против родного отца. Неужели нельзя справиться с такой девчонкой?.. Непонятно, как это ты переносишь!.. В конце концов придется мне самому заняться ею. Её воспитание крайне запущено.
– Но нельзя же издеваться над ребенком!
– А что, хвалить её за шалости, что ли?
По своему обыкновению пастор, не любивший таких объяснений, оборвал разговор, не дождавшись ответа, и вышел из комнаты. А мать отправилась пожурить Элли, намереваясь в угоду мужу быть на этот раз построже, но в душе сознавая, что делается совсем не то, что следовало.
Не так-то легко поступать справедливо и разобраться в том, что послужит ребенку к лучшему! В свое время пастора воспитывали точь-в-точь, как теперь воспитывалась Элли. Теперь её мучили сомнения, было ли такое воспитание к лучшему, и не следовало ли желать совсем другого? Может быть, было естественнее предоставить девочке больше свободы и позволить ей бегать, играть, лазить и мечтать, как требовала того природа. А может быть, наоборот, следовало во-время заглушить в ней проявляющееся свободолюбие. Так поступили с нею самою, когда она была ребенком, и может быть в самом деле необходимо искоренять таки чувства?..
В её детстве не позволялось следовать своим наклонностям ни в каком отношении. Едва-едва позволяли бегать, а лазить на деревья или воображать себя чем-то ребенку и в голову не приходило. В те времена такая игра была бы признана неприличной и греховной для дочери священнослужителя. Положим, она никогда не была уверена в греховности чего-либо такого; но в том-то и дело, что её всегда заставляли поступать, как требовали старшие, тогда и позже – всю жизнь!.. Не иметь собственной воли, а исполнять только желания других… Она привыкла к этому и так жила до сего дня… Была ли она счастлива? Не сложилась ли бы её жизнь совсем иначе и гораздо лучше, если бы ей предоставлено было хоть сколько-нибудь повиноваться своим личным склонностям и проявлять свою самостоятельность? Нет, нет, такие мысли наверное несправедливы и греховны! Человек не должен роптать на свою судьбу и завидовать чужому счастью… Участь каждого предопределена свыше, и каждый должен терпеливо нести свой крест! – Увы, это она хорошо знала, так как только этому и учили её с детства! И тем не менее, никогда свободолюбие не заглушалось в ней окончательно… Может быть, её недостаточно строго наказывали в детстве? Ведь уж если искоренять, так искоренять! Наверное, вся разгадка лишь в том, чтобы не останавливаться на полпути!