Так размышляла мать, присев в своей комнате на стул, прежде чем идти к Элли. Но когда она встала, чтобы привести в исполнение принятое решение, она почувствовала, что не в силах проявить и сотой доли строгости, которую считала спасительной. Её обязанность была исполнить приказание отца и с корнем вырывать из сердца дочери всякий росток свободолюбия и мечтательности! К такому же выводу привели и её собственные размышления… Очевидно, благо её ребенка требовало, чтобы эта обязанность была исполнена неукоснительно и чтобы всякая мятежная вспышка Элли влекла за собой строгое наказание. Но пасторша чувствовала, что не в силах… по крайней мере на этот раз… исполнить свои обязанности, как бы следовало…
– Ты поступила очень дурно, Элли! – сказала она девочке – Как ты могла вести себя так худо? – Иди, попроси у папы прощения!
Элли стояла перед окном, спиной к матери, и не только не ответила, но даже не обернулась.
– Как тебе не стыдно злиться ещё, когда провинилась? – продолжала мать. – Тебе следовало подать отцу корзинку… Это большой грех, – неповиновение родителям… Разве ты не помнишь пятой заповеди?
Пасторша чувствовала, что говорить те же самые слова, которые когда-то говорила ей мать. Только голос твой звучал совсем иначе, потому-что та была убеждена в справедливости того, что говорила, а она… Она сознавала, что колеблется, и вовсе не удивлялась даже, что слова её не производят на дочь ни малейшего впечатления. В эту минуту она была даже неуверенна, следовало ли Элли повиноваться ей и идти просить прощения у отца…
– Скажи хоть, почему ты не подала отцу корзинки и опрокинула стул? – спросила она, помолчав .
– Зачем… зачем он вечно… насмехается надо мной? – ответила Элли прерывистым голосом.
– Отец вовсе не насмехается над тобой… Гм! А если бы он даже… тебе все-таки не следовало так… Может быть, отец только шутил… Во всяком случае, дети не должны быть непослушны. Возмущение против родителей большой грех, за который Бог строго наказывает…
Пасторша заметила, что повторяет то, с чего начала, и замолчала. Да и разве помогут такие упрёки? Она знала по собственным воспоминаниям, что никакие доводы не производят на ребенка впечатления, когда он полагает себя обиженными, как теперь Элли… Вообще, производили впечатление не упрёки, а наказания и главным образом розга, которой она не решалась применять… Да и не хотела она этого, ни за что… Нет, нет, лучше все другое, чем эта розга, о которой с горечью вспоминают даже взрослые люди, которых родители секли детьми!