– Помнишь, Леда, яко мы с тобой, ещё младенями ходили к греку Феофану, который учил нас ромейскому языку и толковал про свою веру?
– Помню, Родя, – тихо ответила девушка.
– Тако вот энтот грек, – продолжил Родий, – заронил тады в меня искру, иже тлеет во мне по сию пору, быдто моя судьба тамо, в странах полуденных! Наплёл грек сказок про народы те многочисленны, што тамо диковинно проживают, про верованья их странные, про деревья и плоды, што тамо произрастают. Сказывал, што скачут с мечами на конях средь гор высоких яки-то амазонки, к мужам беспощадныя. Грек-от уехал к себе в Кустантинию, а я, яко проклятый, всё думаю о странах тех полуденных, о народах тамошних. Ты ведь ведаешь, Леда, што кажну вёсну ездят в Таматарху, Боспор и дале наши торговцы. Возят туды рухлядь, да мазь тележну, да сами телеги, а привозят оттудова материю шёлкову, зело красну для вас, дев наших. Дядя Боко сказывал мне намедни, што аще отроку заронят в бошонку ево што-то чудное, мыслю дивную, то засядет она в ём, яко заноза и будет, определять ево путь дальнейший в жизни сей суровой….
– Я буду у тебя второй женой, милый! – вдруг заявила Леда.
Родий вскинул голову, как застоявшийся жеребец при виде меры овса, которую принёс конюх. Заговорил протестующее:
– Да у меня и мысли-то не было искать средь южанок тамошних себе жену! По воле великова Сварога мы не могем иметь двух жён сразу, токмо рази што окромя жены вдову с детя, аль наложницу, коль могутный такой. Просто хочу повидать края те и народы, познать мир обширный, диковинный!
– Ты-то об энтом не помыслил, да токмо тако и будет! – заявила прозорливая Леда. – Богине Ладе видней егда пробудить парня, а тамошние девы зело искусны, обольщать младых парней, се неразумных. Помяни моё слово! Любовь ко мне проснётся в сердце твоём, лишь бы ты был рядом, и пусть я буду не первой. В городище нашем многие имеют по две жены. Глянь хоша на брательника мово, Броньку! Посля тово, яко ево друг Соха сгинул в схватке с медведем в прошлом годе, он забрал жену ево Волю с младенцем в свою семью!
– Вдову, Леда, вдову! Хоша я и не мыслил об энтом, Леда, – перевёл течение разговора в иное русло Родий, – но еду в страны полуденные по воле отца свово, князя Светозара и общины нашей. Такожде и волю богов наших нарушить не могу. Тако изрёк дядя Боко.