Я сделал ставку, поддерживая беседу с соседом по столу. Говорил что-то о курсе евро, о недвижимости в Испании – заученные фразы, идеальная легенда. Но внутри нарастало беспокойство.
Впервые за много лет я ощущал себя объектом чужого внимания. И, что странно, это не вызывало профессиональной тревоги. Скорее… интерес. Острый, неуместный, опасный.
Я закончил партию, оставив на столе несколько фишек в качестве чаевых крупье. Разумный ход – люди запоминают щедрых клиентов. Но впервые за годы работы я действовал не по расчёту, а по наитию.
Она перешла к барной стойке, сверяясь с планшетом. Что-то обсуждала с барменом, указывая на экран. Охранник на заказе? Или проверка безопасности? Её присутствие излучало сдержанную силу – как у зверя, который не нападает первым, но всегда готов к прыжку.
Я направился к бару, выбирая место в двух шагах от неё. Разумный агент избегал бы прямого контакта с потенциальной угрозой. Но какая-то часть меня, не связанная с работой, тянулась к ней, словно стрелка компаса к северу.
– Ещё один скотч, пожалуйста, – я обратился к бармену, небрежно опираясь на стойку.
Краем глаза заметил, как она слегка повернула голову. Заметила меня. Оценила. Решила, что я не представляю немедленной опасности. Но не расслабилась.
Странно. Меня тянуло нарушить дистанцию, заговорить напрямую. Это было против всех правил оперативной работы. Но что-то в её сдержанности, в скрытой за профессиональной маской живости глаз… Я хотел увидеть, что под этой броней.
Бармен поставил передо мной стакан. Я сделал глоток, ощущая, как жидкость обжигает горло.
– У вас всегда такая серьёзная охрана? – я повернулся к ней, нарушая собственные правила.
Она подняла взгляд от планшета. Секунда оценки – быстрая, профессиональная.
– У нас всегда серьёзное отношение к безопасности, – ответила она ровно. Голос – глубокий, с лёгкой хрипотцой. Не заученная фраза, а личный ответ.
– Заметно, – кивнул я, отпивая ещё скотча. – Вы не похожи на обычного охранника.
Что я делаю? Прямой контакт. Привлечение внимания. Всё против протокола. Но в её глазах мелькнуло что-то – интерес? Настороженность? – и я почувствовал, как внутри шевельнулось давно забытое ощущение.
Я жив. Несмотря на все эти годы притворства, несмотря на маски и роли – что-то внутри меня ещё способно чувствовать. Реагировать. Не только разумом, но и этим странным теплом под рёбрами.