– Миссис М.? – спросила Клем, стараясь звучать спокойно и официально. – Я Клементина Грейвз. Из похоронного бюро "Грейвз и Сыновья". По поводу Лиззи.
Глаз сузился. Прозвучал резкий выдох.
– Что вам еще? Все подписано. Денег нет, если вы за этим.
– Нет, не за этим, – поспешила сказать Клем. – Мне… мне просто нужно кое-что уточнить. Для документов. Пару минут.
Пауза. Цепочка с лязгом упала. Дверь распахнулась.
Женщина в дверях была лет сорока, но выглядела на все шестьдесят. Изможденное лицо, глубокие морщины, глаза запавшие и усталые – зеркало жизни в "Трещине". Но в них горел огонек – гнев? Горе? Безумие?
– Документы? – она фыркнула. – Какие документы? Ее сожгут и выбросят, как мусор. Как и всех здесь. Зачем вам что-то уточнять? – В ее голосе звучала горечь, смешанная с подозрением.
Клем почувствовала, как подкатывает тошнота. Она была не готова к такой прямой боли. Она привыкла к тихой, приличной скорби. Эта была… сырая, рваная.
– Я… я нашла кое-что в ее вещах, – соврала Клем, вытаскивая из кармана контейнер. Она открыла его, показывая крошечный розовый обломок. – Это, кажется, от чего-то отломилось. Может, от игрушки? Деревянной птички? Вы не знаете? Может, это было для нее важно?
В глазах женщины – Эвелин – что-то мелькнуло. Удивление? Страх? Она резко выхватила контейнер из рук Клем, пристально разглядывая обломок.
– Птичка? – прошептала она. Голос дрожал. – Розовая? Да… Да, у нее была такая… дурацкая… от какого-то автомата с игрушками. Таскала с собой везде. Говорила… – Голос Эвелин сорвался. – Говорила, это ее талисман. От… от них.
– От кого? – быстро спросила Клем, сердце замерло.
Эвелин подняла на нее глаза. В них теперь горел настоящий ужас.
– От Аптекарей, – прошептала она так тихо, что Клем едва расслышала. – Тех, кто… помогает. Кто дает последнюю дозу. Бесплатно. Для тех, кто… устал. – Она судорожно сглотнула. – Лиззи боялась их. Говорила, они как тени. А птичку… она говорила, что если птичка с ней, они не тронут. Что это знак. – Женщина дико засмеялась, звук был леденящий. – Видишь? Не помогло. Они все равно пришли. Забрали ее. Забрали птичку. И… и вот.
Она швырнула контейнер обратно в Клем. Пластик звякнул о пол.
– Убирайся! – закричала Эвелин внезапно, голос сорвался в истерику. – Убирайся отсюда! Не лезь! Они увидят! Они придут и за мной! И за тобой! Аптекари не оставляют свидетелей!