Улицы пустели быстро. Люди засыпали прямо на ходу, на скамейках, у витрин магазинов, в машинах такси. Они мягко оседали, как куклы с перерезанными нитями, и всегда с лёгкой улыбкой на губах, словно доброе сновидение посещало их закрытые глаза.
Но Марк не улыбался. Его сердце билось с особенной тяжестью – тяжестью знания и одиночества, которое приносит понимание.
Он шёл всё дальше и глубже в лабиринты города, туда, где стояли самые старые Часы – те, что были установлены задолго до появления второго солнца. Их бронзовые стрелки были сломаны, механизм давно мёртв. Но каждую ночь, когда наступала тьма, они начинали тихо тикать. Только ночью. И только для него.
Он протянул руку и почувствовал под пальцами лёгкую вибрацию. Глаза в ладонях увидели, как из трещин в корпусе часов сочится серебристый туман. Он струился, клубился и словно дышал, напоминая о живом существе, заточённом в металле и бронзе. Внутри него горел тихий зов – древний и манящий. И тогда он услышал. Голос – старый, шершавый, как песок, затёртый под ногтями.
– Ты опять пришёл. Ты хочешь знать, зачем часы замирают?
Марк застыл.
Голос звучал не снаружи, а внутри. Он не испугался, не удивился. Он знал, что этот момент наступит, просто не думал, что он придёт именно сегодня.
Он сделал шаг вперёд, к часам.
– Да, – ответил он вслух, – я хочу знать, что происходит ночью.
Внутри корпуса раздался тяжёлый, ржавый скрежет, словно кто-то поворачивал давно забытый ключ. Циферблат начал вращаться в обратную сторону. Время пошло вспять.
– Тогда смотри. Но помни: кто смотрит ночью – не всегда возвращается днём.
Глаза в ладонях распахнулись ещё шире и город начал меняться. Под его пальцами камень вибрировал, наполняясь смыслом и тайной, которую никто другой не мог понять.
Марк глубоко вдохнул и почувствовал, как воздух наполняется тонкой паутиной света и тени – невидимой для других, но живой для него. В этот момент он был одновременно и частью города, и его хранителем, свидетелем того, чего никто больше не мог видеть.
Он шагнул вперёд – навстречу ночи, к тайнам, которые скоро откроются только ему.