– Брат позавчера в сарае голову ушиб, – выкрикнул Калимант, чтобы спасти ситуацию. – Мама его отпаивает маковым отваром – может, поэтому он задает такие глупые вопросы?!
Ученики заржали, Мира прижала маленькую ладошку к губам, и директор на всякий случай на минутку отвернулся к окну. Только Микун сидел как пень, глядя в землю, будто заглядывая на самое дно пропасти. А поскольку там темно, он размышлял, там ли все еще лежит разбитое тело его одноклассника Орана, или Господь Бог чудом исчезновения забрал его прямо к себе на небеса.
Спустя двадцать два года клятву нарушил сам Калимант, но тогда в Тете давно забыли об Оране. В Косово полыхала война, и предприимчивый сын использовал отцовскую пещеру в качестве склада на тропе контрабандистов. С Мирой, хотя она и была его двоюродной сестрой, он временами спал. Все это знали, но никто не совал нос в чужие дела, потому что у Калиманта были знакомые как в албанской Шкодре, так и в освободительной армии с косовской стороны границы. Его приятелем был даже сам Хасан Тахири – самый известный предводитель албанских повстанцев, который все время носил камуфляжную форму и патронташ через грудь крест-накрест. С Калимантом просто не было смысла связываться. Даже его отец не сказал ему ни единого слова. Он знал, чем сын зарабатывает на жизнь, но насчет Миры он его прекрасно понимал. Отец хорошо знал, что в их заброшенном краю сын не нашел бы женщину красивее и умнее.
Микун положил рюкзак на выступ скалы рядом с собой, он должен был остановиться тут, у пропасти. Вблизи виднелась куча дров, оставшихся после вчерашнего костра. У входа в пещеру было сухо даже после самых сильных ливней. Между камнями вокруг костровища валялась цветная резинка для волос. Он поднял ее, натянул между пальцев и поднес к носу. С запахом начали возвращаться вчерашние образы и звуки, но он не хотел ничего видеть и слышать, поэтому быстро сунул резинку в карман.
Мешки были свалены под нависшей скалой, повсюду вокруг все еще были видны следы на песке. Он, сам того не желая, слышал вчерашние слова, которые звучали тут вокруг костра. Свой главный номер он не забыл и тогда. Студенты смотрели на него восхищенно, когда он склонился над известняковой кромкой. Фонарь с тремя батарейками светил так же далеко, как и двадцать лет назад. Микун взял в руки камень, бросил его вниз, считая: двадцать один, двадцать два… Слова отмеряют время, камень летит, ударяясь о стены пропасти. Сколько раз он пробовал кидать камни, но никогда не досчитывал до конца, как и сегодня. Последний удар о дно никто не услышит. Студенты изумленно галдели, один из них по-чешски говорил, что это путешествие того стоило. Микун невольно кивал, не понимая чужую речь.