– Оран, друг! – кричал он в пропасть.
Албанские слова были непонятны студентам.
– Прости меня, что я дал тебе добежать сюда!
На лице Микуна было выражение старого убийцы, который еще не совершил все, что должен…
Дождь шел все сильнее, когда он снова вышел на тропу, ведущую в Тет. Он шагал упорно, как это умел только он, ни разу не оглянувшись. Микун остановился только в седловине наверху, сквозь густой туман едва ли было видно на пять шагов вперед. Родная деревня предстала пред ним еще через час ходьбы. Белая каша тумана рассеялась, но дождь не прекращался. Падающие с неба капли были цвета олова, казалось, они предвещают всемирный потоп. Пыльная дорога намокла, заросшая голова Микуна тоже. Будто вода хотела смыть грехи с суровой земли и сбить с ног этого странного путника, контрабандиста и фальшивого проводника туристов по горным тропам. Микун знал, что грехи его не смоет и сам Иисус Христос. Потому что тот, как и он сам, был сыном плотника.
Он вспомнил о брате, который уже несколько дней договаривался со своими товарищами из АОК[12] о торговле. Эта сделка была самой важной: речь шла об огромных деньгах. Микун тоже помогал брату, но его терзали плохие предчувствия. Он шел между первыми каменными домами, его заляпанные грязью резиновые сапоги ступали прямо по лужам, и вода брызгала во все стороны. Микун подошел к школе – там теперь учит детей двоюродная сестра Мира, любовница брата Калиманта. Еще перед каникулами она ходила туда каждое утро к девяти, а теперь август и идет дождь, поэтому занятий нет. Английский язык Мира выучила в университете в Шкодре, там же изучила и географию. Может быть, поэтому она знала здешний край так хорошо, знала почти о каждой тропинке. Вот только о той, что ведет к пещере, не имела никакого представления.
Со студентами, которых она поселила у себя в доме, Мира говорила по-английски. Двух братьев и девушку одного из них она проводила до места, о котором ни в одном путеводителе не прочитаешь. Но и Микун ходил с ними по узким тропкам, как приказал ему брат Калимант перед отъездом в Косово. Каждый день он разводил у тропы огонь и варил обед. Он лишнего не говорил, потому что, кроме албанского, других языков не знал. Он злился на Миру, смеявшуюся над ним, когда вместо слов он использовал руки, а иногда и ноги. Он стеснялся этого, но мучительнее всего были мысли о высокой черноволосой девушке со стрижкой каре. Когда он брел за группой, его глаза следили за каждым ее отточенным движением, каждым жестом и каждым шагом. Он пожирал ее глазами. Такое было с ним впервые в жизни, чтобы женщина так занимала его внимание. Несколько раз по дороге она обращалась к нему, но он никогда не знал, что должен ответить, поэтому все больше отставал. Брат ему еще перед отъездом велел никому не надоедать своими сказками о здешних пещерах. Так что Микун готовил еду участникам экскурсии, носил им в большом рюкзаке второй завтрак и молча завидовал. В субботу он один отправился с ними в путь до Вальбоны, точно по заранее согласованному плану. Мира осталась дома – она была сильно простужена после нескольких прошлых дней, проведенных в горах. Так что он не должен был ничего объяснять ей и выдумывать. Двоюродная сестра просто думала, что он замещает ее во время этого двухдневного похода. Микун решил по дороге показать студентам пещеру и пропасть, но Калиманту он об этом ничего не сказал.