«Зря, Сара, ой, зря!»
– Мишань, тебе не кажется, что Сарка у нас нервная стала чуток? – Багровский опускает руку на затылок с густыми и темными волосами подведенного мальчишки, тот стискивает челюсти в оскале, когда грубая лапища Олега сжимает копну в кулак, заставляя брата запрокинуть голову назад. – Я ж могу свернуть ему шею прям щас. Ты, походу, в Нью-Йорках своих совсем берега попутала.
– Тронешь его, и я перегрызу твою глотку! – шиплю вибрирующим от гнева голосом. Руки, сжимающие меня, не ослабляют захват ни на секунду.
После сказанных слов Олег отступает, и я, можно сказать, на какую-то долю секунды думаю, что он услышал мои слова, однако моральный урод произносит:
– А че мне руки марать о вас, выродков? Для этого есть обученные люди. – В подтверждение сказанного один из подонков несколько раз с силой бьет Мишу по лицу кулаком, и тот обмякает как тряпичная кукла, теряя сознание.
– Нет! Миша! Миша! – Мой визг заполняет все пространство криком боли, когда я вижу, как потерявшего сознание брата с разбитым в кровь лицом уволакивают в неизвестном мне направлении, скрываясь в многочисленных коридорах особняка.
– Доходчиво? – Довольный собой ублюдок с чувством собственного превосходства подходит, можно сказать, вплотную.
– Ты – гниль! Черт в человеческом обличье, падаль! – Смачный плевок летит из моего рта прямо на лицо Олега. Несколько раз моргнув, осознаю, что я действительно это сделала.
Словно не веря в произошедшее, он проводит рукой по своей холеной роже, вытирая слюну.
– Ты, шваль, видимо, забыла, с кем дело имеешь! – Олег замахивается и безжалостно проходится кулаком по моей челюсти, словно перед ним мужчина. Всю правую часть лица сводит в невыносимой острой боли, а рот заполняется теплой солоноватой жидкостью. Держащие меня бугаи как по команде отпускают и отступают. Не удержав равновесия, я валюсь на бок, ударяясь бедром, ладони инстинктивно упираются в кафель. Отдышавшись, приподнимаюсь и оказываюсь перед Багровским на четвереньках. – Ниче, я тебя научу, как с мужчиной себя вести надо! Целуй! – Лакированный носок туфли оказывается прямо перед моим лицом.
Моя опущенная голова болтается, а волосы со всех сторон прикрывают лицо, поэтому подонок не видит, какая злобная улыбка появляется на моих окровавленных губах. Улыбка человека, который потерял все, что только можно.