Кровь Матиаса была теплой, почти горячей. Она пульсировала на пальцах Кая, стекая по желобку ритуального кинжала из черного обсидиана – реликвии, найденной в руинах святилища забытых богов. Она пахла медью, юностью и… невинностью. «Омой меня, и буду белее снега» (Псалом 50:9). Но эта кровь не омывала. Она связывала. Заключала страшный договор.
Матиас лежал на холодном каменном алтаре на краю Проповеднического Уступа, над зияющей Бездной Гиббет. Его глаза, широко открытые, отражали последние лучи багрового заката и бездонную веру. Он не кричал, когда нож по слову Учителя вонзился ему в грудь. Лишь выдохнул: «Во имя Огня…» Теперь он был больше, чем юноша. Он был жертвой всесожжения. «Как овца, веден был Он на заклание» (Исаия 53:7).
Кай стоял над ним в грубых одеждах цвета пепла, с черным плащом-крыльями. Лицо – непроницаемая маска. Но глубоко в глазах, куда не проникал фанатичный взгляд его последователей, стоявших внизу, бушевал ад. «Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы объяли меня» (Иов 37:1, адаптировано). Он видел. Видел хрупкую светлую нить души Матиаса, рвущуюся в неведомое. Видел пустоту, которая останется. Видел чудовищность деяния. Но вера перевешивала. «Верою Авраам… принес в жертву Исаака» (Евреям 11:17). Авраама остановил Ангел. Его – ничто не остановит.
– «Жизнь – в крови!» – голос Кая, обычно убедительный, звучал глухо, но разносился над пропастью, подхваченный зловещим эхом. – И вот, пролита кровь чистая! Кровь неоскверненная! Кровь верного агнца! – Он поднял окровавленный кинжал к темнеющему небу. – Пролита не для прощения грехов! Пролита как выкуп! Выкуп от мира сего, лживого и растленного! Как знак Небесам, что чаша терпения переполнена! Что воды милосердия отравлены скверной и стали горьки! «И сделались воды его… смертоносными» (Откровение 8:11)!
Толпа внизу замерла. Ужас и исступленная надежда боролись в их глазах. Они видели кровь, мертвого юношу, но слышали слова о Спасении через Огонь. «Ибо возмездие за грех – смерть» (Римлянам 6:23). Смерть Матиаса была для них началом конца их смерти.
Кай опустил кинжал. Левой рукой он взял чашу из черного базальта, лежавшую у ног алтаря. Кровь Матиаса стекала по желобкам камня прямо в нее, наполняя темной, тяжелой жидкостью. «Чаша ярости Его» (Откровение 14:10).