Съезжаю с волны и доплываю до берега вместе с шор-брейком[6]. Схватив доску, выбегаю из воды, другой рукой проводя по мокрым растрепанным волосам, и улыбаюсь, глядя на Арчи и парней рядом с ним, провожающих меня оценивающими взглядами.
– И с чего ты вдруг решил повыпендриваться с самого утра? – доносится с берега голос моего друга Джона.
– Судя по его улыбке, Джонни, у него ночью был секс, – убирая светлые пряди от лица, фыркает Зандерс, еще один мой друг.
– И не только ночью, парни. – Ну, а это Арчи, с ним вы уже знакомы. – Ставлю сто австралийских долларов, что секрет его бодрости в такую рань именно в утреннем сексе.
Парни улюлюкают мне с берега, а когда я их нагоняю, они тут же начинают показывать руками, пальцами и даже языком всякие пошлые жесты.
Нужно срочно сообщить ученым, что пубертатный период может быть ярко выраженным даже у мужчин под тридцать.
Закатив глаза, подхожу к парням и, отстегнув лиш, кладу доску на песок, а затем и сам устраиваюсь рядом с ней.
– Будешь? – Зандерс протягивает мне биттер[7].
– Сейчас десять утра. – Я скептически смотрю на него.
– Счастливые часов не наблюдают, – произносит друг и делает глоток алкоголя.
– Так и кто она? – Джон не сводит с меня взгляда.
Молчу.
– Ты что, даже не узнал ее имени? – прыскает со смеху Зандерс.
– Черт, Зандерс, включи мозги, – выдыхает Арчи. – Мы говорим о Максе.
– Точно. Если бы нужно было охарактеризовать Макса одним словом, то это бы было слово «душный», – смеется Зандерс и снова выпивает биттер.
Я свожу брови к переносице и обращаюсь к Джону:
– Когда он успел так напиться?
– А он со вчерашнего вечера и не трезвел. На костер приходила Вики.
Понимающе киваю. Зандерс – синоним к слову «трагедия», если уж на то пошло. Не знаю, сколько раз они с Вики сходились и расходились за последние два года, и не уверен даже, что Зандерс сам знает. Но Вики – единственное, что выводит Зандерса на эмоции, учитывая его полную апатию к жизни. Так что поблагодарим его бывшую за то, что он в эту минуту проходит все стадии принятия, кроме, собственно, самого принятия.
– Да пошла она, – гневно выплевывает Зандерс. – Пусть дальше скачет на маленьком члене этого урода Диего. Он у него кривой, как мой мизинец, который неправильно сросся после падения с доски в одиннадцать.
– Пожалуй, опустим подробности, при которых ты так детально рассматривал его член, – произносит Джон.