– Служащий, когда я слышу нечто подобное, – говорит Мюршель, – думаю, что вы считаете себя лучше нас, рабочих.
– Я так не думаю.
– Нет, вы именно так думаете. И знаете, почему вы так думаете? Потому что вы позволяете своему работодателю задерживать зарплату не на неделю, а на целый месяц. Потому что вы делаете сверхурочную работу бесплатно, потому что вы соглашаетесь на зарплату ниже тарифной, потому что вы никогда не устраиваете забастовки, потому что вы настоящие штрейкбрехеры…[1]
– Дело не только в деньгах, – говорит Пиннеберг. – Мы ведь думаем иначе, чем большинство рабочих, у нас другие потребности…
– Думаете иначе, – усмехается господин Мюршель, – думаете иначе… Но вы думаете точно так же, как пролетарий…
– Это не так, – говорит Пиннеберг, – я, например…
– Вы, например, – господин Мюршель насмешливо прищуривается, – вы, например, получили аванс?
– Как так? – спрашивает Пиннеберг, смущаясь. – Аванс?
– Ну да, аванс, – еще больше усмехается отец Мюршель. – Аванс, у Эммы. Не очень-то прилично, господин служащий. Весьма пролетарская привычка…
– Я… – лепечет Пиннеберг и краснеет, ему хочется громко хлопнуть дверью и закричать: «О, да пошли вы к черту!»
Но фрау Мюршель резко говорит:
– Замолчи, отец, надоел ты со своей болтовней! Это дело уже решено, и тебя оно не касается.
– Вот и Карл пришел, – восклицает Ягненок, услышав, как захлопнулась входная дверь.
– Так подавай еду, женщина, – говорит господин Мюршель. – И все-таки я прав, зять, спросите у своего пастора – это неприлично…
В кухню заходит молодой человек, но молодость – это лишь обозначение возраста, он выглядит совершенно не молодым, еще более желтым и желчным, чем отец Мюршель. Он буркнул:
– Добрый вечер. – Не обращая никакого внимания на гостя, снял куртку и жилет, затем рубашку.
Пиннеберг смотрит на него с нарастающим изумлением.
– Сверхурочно работал? – спрашивает старик.
Карл Мюршель лишь что-то бурчит в ответ.
– Хватит уже валять дурака, Карл, – говорит госпожа Мюршель. – Садись есть.
Но Карл уже включил воду в кране и начинает очень тщательно мыть руки. Он голый по пояс, Пиннеберг немного смущается из-за Ягненка, но ей это кажется совершенно нормальным.
Для Пиннеберга здесь многое кажется ненормальным. Уродливые глиняные тарелки с черными пятнами, полусырые картофельные оладьи с привкусом лука, кислые огурцы, теплое бутылочное пиво, приготовленное только для мужчин, плюс эта безрадостная кухня и моющийся в раковине Карл…