Ягненок повязывает фартук и начинает помогать матери на кухне.
Фрау Мюршель сердито говорит:
– Где опять пропадает этот негодник? Все оладьи остынут.
– Сверхурочные, – лаконично отвечает господин Мюршель. И подмигивает Пиннебергу. – Вы тоже иногда работаете сверхурочно, не правда ли?
– Да, – отвечает Пиннеберг. – Довольно часто.
– Но без оплаты?
– К сожалению. Шеф говорит…
Господина Мюршеля не интересует, что говорит его шеф.
– Видите ли, поэтому мне рабочий для моей дочери был бы предпочтительнее: когда мой Карл работает сверхурочно, ему за это платят.
– Господин Кляйнхольц говорит… – вновь пытается Пиннеберг.
– Что говорят работодатели, молодой человек, – объясняет господин Мюршель, – мы давно знаем. Это нас не интересует. Нас интересует то, что они делают. У вас же есть коллективный договор, а?
– Уверен, что есть… – говорит Пиннеберг.
– Вера – это дело религии, с этим рабочему не по пути. Разумеется, есть. И там написано, что сверхурочные должны оплачиваться. Зачем же мне зять, которому их не платят?
Пиннеберг пожимает плечами.
– Потому что вы не организованы, вы, служащие, – объясняет ему господин Мюршель. – Потому что у вас нет единства, никакой солидарности. Поэтому с вами делают что хотят.
– Я организован, – говорит Пиннеберг угрюмо. – Я в профсоюзе.
– Эмма! Мама! Наш молодой человек в профсоюзе? Кто бы мог подумать! Такой модный – и в профсоюзе! – Господин Мюршель наклонил голову и рассматривает своего будущего зятя, прищурившись. – Как называется ваш профсоюз, юноша? Давайте выкладывайте!
– Германский профсоюз служащих, – говорит Пиннеберг и все больше раздражается.
Долговязый господин чуть ли не съеживается от смеха.
– ГэПэЭс! Мама, Эмма, держите меня, наш юноша Глупец Первого Сорта, он называет это профсоюзом! Они же желтые, на двух стульях усидеть хотят! О боже, дети, смех же, да и только…
– Ну, позвольте, – говорит Пиннеберг сердито. – Мы не желтая организация! Мы не финансируемся работодателями. Мы сами платим свои взносы.
– Большим шишкам! Желтым бонзам! Что ж, Эмма, жениха ты выбрала подходящего. Настоящий гэпээсовец! Настоящий глупец! Крахмальный воротничок!
Пиннеберг с надеждой смотрит на Ягненка, но она не обращает на него внимания. Возможно, она к этому привыкла – если она не обращает внимания на такое, ему только хуже.